– Несчастный он человек. Так всю жизнь и прожил в тени брата, опозоренный... Года четыре назад Дмитрия судил военный трибунал. К расстрелу приговорили. Так Георгий после этого окончательно себя потерял, скатился. Злым стал и... каким-то необъяснимо замкнутым.

Следователь долго обдумывал следующий вопрос.

– Ваш отец погиб здесь, в городе, верно?

– Да, зимой сорок третьего.

– А вам известно, при каких обстоятельствах?

– И уже рассказывал: схватили его в январе... расстреляли за городом, у рва...

– Да-да... Его взяли как героя гражданской войны. Об этом знали многие, не правда ли? – Следователь встал, прошелся вдоль стены и остановился рядом со. стулом, на котором сидел Федор Константинович. – А' ведь в сорок третьем, в январе, Дмитрий был здесь... – Он постоял еще немного и вернулся на место.

Тихойванов провел рукой по лицу. Перед его глазами встал незначительный, полузабытый эпизод, стычка, которая произошла с Дмитрием летом сорок первого, сразу после начала войны. Сам он в то время обивал пороги райкома комсомола, военкомата и даже профкома завода, на котором работал, с просьбой призвать в армию на два месяца раньше, чем ему было положено.

Как-то, возвращаясь домой, встретил в подворотне Дмитрия. Тот был навеселе, пьяно покачиваясь, преградил дорогу и с напускным добродушием, как бы между прочим, попросил: «Слышь, Федька, ты скажи своему пахану, чтоб не задевал меня, ладно?» Тихойванов хотел обойти его стороной, но Дмитрий ухватил за лацканы куртки: «Я не шучу, слышь, кореш. Это не его ума дело, как и с кем я живу да почему добровольцем не прошусь. Пусть вон тобой командует, а будет нос совать куда не следует, не посмотрю, что герой...» Тихойванов оттолкнул его, а Дмитрий вроде того и ждал: размахнулся и, целясь в подбородок, двинул кулаком в лицо. Они схватились, упали на землю, но борьба была короткой. Тихойванов положил его на обе лопатки, прижал к булыжной мостовой. «Ну, подожди, – процедил, задыхаясь, Волонтир. – Сквитаемся еще...»

– Не знаю, не знаю... – пробормотал Федор Константинович, гоня от себя мысль о том, что в сорок третьем, в занятом немцами городе, среди огромного количества человеческих трагедий разыгралась еще одна и участниками ее были его отец, прятавшийся в сапожной мастерской, и Дмитрий Волонтир, бывший дворник, получивший при «новом порядке» почти безграничную власть над людьми.

Следователь молчал. Наверное, думал о том же. Потом сказал:

– Это – предположение, Федор Константинович. Фактов у меня нет. У вас, вижу, тоже. Так что оставим пока эту тему. – Он покрутил в руках карандаш и отбросил его в сторону. – Вернемся к дню сегодняшнему. Скажите, вы оказывали дочери материальную помощь?

– Какая там помощь, – подавленно отозвался Тихойванов. – Давал сколько мог...

– Когда и сколько в последний раз? Тихойванов помялся, но, увидев, что следователь ждет, ответил:

– В январе. Семьдесят рублей. Внучке на фрукты...

– Вы же пенсионер, неужели у вас лишние деньги?

– Пенсия-то немаленькая, а на кого мне тратить... Да и дочери вечно не хватает. Что ж тут плохого?

– Ну, хорошо... А скажите, Федор Константинович, с Щетинниковой ваш зять ладил? Мирно они жили, не скандалили?

– С Щетинниковой? – удивился Тихойванов. – Да он ее просто не замечал.

– Ваша дочь сообщила нам, что последнее время Игорь хлопотал о санаторной путевке для Нины Ивановны. Правда это?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• …
• 17
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.