5

Степан Матвеевич уснул внезапно – не осилил ночного бдения, встречных историй, которые легко и естественно, будто горные ручьи, рождаются в предсонной темноте молодежных общежитий. Знакомое дело – по-юношески вдохновенный вымысел, сотканный из были и небыли, желание казаться острословом и удачником, а главное, видальцем лет этак на десять – пятнадцать старше себя самого...

Это годы ребят энергией распирают, наружу словами просятся. Не в том суть, однако. Главное, дело они знают, таких с дороги не своротишь.

Те, что Комсомольск-на-Амуре возводили, Кузбасс, Магнитку, Днепрогэс, в труде взрослели. Советскую власть навсегда строили, чтоб здравствовала она и пятьдесят, и сто, и бессчетно лет.

Васино поколение тоже строит... Давно ли КамАЗ огромной даже по нынешним временам стройкой считался, а поди ж ты – Тобольский и Томский нефтехимические комплексы, оказывается, посильнее будут. О БАМе и говорить нечего. Сибирь! Она как айсберг: две трети покуда под водой и только одна наружу. Ничего – всему свой срок...

Крохотная человеку отпущена жизнь, до слез, до обиды крохотная. Но и большая в то же самое время. Потому что умещается в нее не только своя собственная история, но и судьба страны, прошлое и будущее человечества, потому что движение вперед – это и постоянное возвращение к молодости, к безоглядной работе и дружбе, к горячему комсомольскому призыву «Даешь!»...

Степану Матвеевичу спалось легко.

Василий, почувствовав, что его не слушают, оборвал рассказ, прислушался к дыханию отца, на всякий случай спросил:

– Ты спишь, батя?.. Спит... Умаялся... Тогда отключаемся, ребята. Как бы линейку не проспать.

...Степана Матвеевича разбудил чистый, задорный, даже ликующий призыв пионерского горна. Степан Матвеевич вскочил, готовый идти, бежать, лететь на этот призыв, на эту команду к сбору. И... озадачился, увидев аккуратно заправленные койки, свернутую раскладушку, на которой спал Василий, две пушистые ромашки в графине. Вот так да, проспал все на свете.

Выглянул в окно. Так и есть, бригады строятся на линейку. Гордое имя у сводного комсомольского отряда – «Корчагинец». И впрямь корчагинцы – народ на стройке подобрался все больше плечистый, жилистый...

Степан Матвеевич торопливо оделся, спустился во двор и, стараясь остаться незамеченным, приблизился к строю. Заметив его, горнист оценивающе повернул голову и дружески подмигнул.

: Всего несколько раз в детстве довелось Степану Матвеевичу трубить сбор, но он навсегда запомнил эти счастливые минуты. Еще бы: тебя слушают, тебе подчиняются, за тобой идут все.

Вот и сейчас Степан Матвеевич позавидовал горнисту. Ответно улыбнулся ему и неожиданно для себя тоже подмигнул. Потом отыскал глазами в общем строю Василия. Захотелось подойти, встать рядом с ним, так же внимательно, как он, слушать рапорты бригадиров, короткую страстную речь комиссара, распоряжения командира.

Неяркое еще утреннее солнце поднялось над древним Тобольском, высветило строгие купола кремля, телевизионную вышку неподалеку, легло светлыми бликами на загорелые лица корчагинцев.

Степан Матвеевич невольно подобрался, вытянулся по стойке «смирно», ощутив себя частицей молодого слаженного коллектива. На его темном от металла лице, в его светлых внимательных глазах тоже отразилось солнце.

Одно-единственное на все человечество.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.