Однажды мастер похвалил молодого рабочего Двига-лева:

– Молодец, в прошлом месяце большой процент

выработки дал и заработал неплохо – больше двухсот рублей.

Лично я убежден, что для настоящего мастерства требуются годы; Двигалев же работал у нас недавно. Может быть, талант у него необыкновенный? Решил познакомиться поближе.

– Как же это у тебя получается? – спрашиваю.

– Да вот, от станка ни на минуту не отхожу.

– А как качество?

– Не жалуются.

В самом деле, деталей парень делал много и качественно. Но когда он запустил станок, я увидел: подачу и съем металла он задал такие, что станок от вибрации едва не срывался с фундамента, зубья фрезы крошились, не выдерживая нагрузки...

Я вспомнил: работали у нас много лет два брата-шлифовщика. В цехе их быстро прозвали «станколомами». Ящики с готовыми деталями так и отлетали от их станков, но сами станки трещали от непомерной нагрузки. То абразивный камень лопнет, то гидравлика потечет, то приспособление запорют. Это им прощалось за высокую выработку. И вот я увидел нового такого «станколома». Зачем же он станок губит? Отвечает: деньги нужны. На новый магнитофон. Магнитофон-то он купил, но стиля работы не изменил и после. Так что это не причина. Причина – такая философия, когда для личных целей заводского станка не жалко.

Мы часто говорим о работе, имея в виду сам труд, само производство. Но нередко забываем: что бы мы ни делали, неотступно идет еще и духовная работа. Она может быть и созидательной и разрушительной. Может создавать настоящий, честный рабочий характер, но может и развращать, приучать к халтуре, рвачеству, заставлять забывать о человеческом достоинстве.

Вспомните: когда у вас на заводе дела идут неважно, о чем вы чаще всего толкуете? О материальных потерях, о плане, о показателях. Ищем причины в производстве: плохое сырье, подводят смежники, нарушены ГОСТы и т. д. Словом, прощупываем весь комплекс производственных причин, стараемся улучшить качество машин и станков, качество технологии, материалов. А вот о качествах людей, допускающих беспорядок, скверное использование техники, равнодушных к заводу, – об этом, как правило, подумать забываем или ленимся. О людях, к сожалению, мы нередко судим по голым цифрам: дает больше ста процентов – передовик, герой; меньше – неважный работник. В жизни же все гораздо сложнее. Можно подсчитать, сколько прибыли дает сегодня молодой «станколом», но пытался ли кто-нибуДь подсчитать убыток от его отношения к станку, к своему рабочему месту? Ведь в этот станок вложены материальные средства, опыт и труд многих рабочих, любовно собиравших и отлаживавших его. Показать бы им, как относятся к их труду.

...Почти в то же самое время, когда Двигалев уродовал свой станок, происходила совсем другая история, с другим станком.

Этот станок в цехе прозвали «кузнечиком» – за окраску и форму. Мастер В.И.Куликов высмотрел на свалке за цехами его ободранный остов. Помнится, наблюдая, как слесарь А.Зайцев бережно протирал бока «кузнечика» тряпочкой, я спросил, зачем им этот старый станок. Зайцев покачал головой (мол, спросят же такое!) и ответил: «Надежный он, не подводит». А Куликов добавил: «Мы в него жизнь вдохнули. Он и платит нам по-доброму за новое свое рождение». Станок этот долбежный, как раз необходимый их участку. Два цеха за тридцатилетнюю жизнь станка поочередно выбрасывали его на свалку. Ребята Куликова тащили станок со свалки, смущаясь своей невзыскательности. В цехе устроили «консилиум» и стали потихоньку восстанавливать «находку». Можно было, конечно, действовать обычным путем – просить у руководства новую технику, но... ждать, пока завод закажет, министерство выделит, станкостроители пришлют... Рабочие решили действовать самостоятельно.

Вот вам две позиции, два отношения к своему делу, станку, своей рабочей должности.

Когда рабочий портит станок – тут все ясно, мораль не нужна. Более распространена категория людей, которых я бы назвал поденщиками. Эти новый станок не поломают, но и старый не восстановят. Кое-как отбыл рабочий день – и ладно. У них станок не надрывается от повышенных оборотов – наоборот, частенько «отдыхает», скрывая возможности, которые заложены в него конструкторами. Причем эти люди не бессребреники, о заработке-то помнят хорошо. Но увеличивают его не квалифицированной работой, а совсем другим способом.

Как-то ко мне подходит (я тогда исполнял обязанности мастера) молодой токарь Володя Диканский и спрашивает, можно ли ему поработать в субботу. Я-то знаю, что работает Володя ни шатко ни валко, попросту говоря – лентяй. Откуда вдруг такой трудовой энтузиазм? Разгадка простая: субботние дни оплачиваются вдвойне. Всю неделю Володя «тянет резину», а в выходной с лихвой наверстывает – нет, не плановое задание – заработок. Потом мы будем искать причины сверхурочных, а одна из них, немаловажная, в обыкновенной нечестности рабочего.

Я считаю так: кто недобросовестно работает, тот посягает на права других. Преувеличения тут нет: из-за подобных поденщиков честные люди тянут двойную ношу, вынуждены терять свое свободное время и выходные дни. Эта категория, пожалуй, пострашнее «стан-коломов» – они не так заметны, могут тихо и спокойно дожить до пенсии... Между прочим, их рабочее место нетрудно определить с первого взгляда по грязному, заваленному стружкой станку. Стружку они убирают только по пятницам; в остальные дни, едва прозвенит звонок – уже и след простыл.

...К иному станку привыкаешь, как к человеку. Много лет был у меня любимый (да-да, любимый!) сверлильный станок, простой и безотказный. Потом на нем стал работать слесарь, оказавшийся вот таким, как я говорил, поденщиком. Знаете, даже больно было видеть свой станок вечно захламленным стружкой. Говорил я об этом, говорил – без толку. Не выдержал, выступил на собрании в защиту станка. Публичная критика перед всем цехом помогла. Но неужели по такому поводу надо выступать на собраниях?

Есть у нас рабочий Сергей Алексеевич Афанасьев. Тридцать пятый год не расстается со своим фрезерным станком. Раз подошел к нему инженер и спрашивает: «Почему, Сергей Алексеевич, не просишь новый станок? Этот же совсем устарел, и физически и морально. Я смотрю, он у тебя люфтит здорово, шестерни гремят, да и вообще... Непонятно даже, как ты на нем ухитряешься работать, причем без брака?» Афанасьев ответил примерно так: «Не ты первый это говоришь. Старый станок, да привык я к нему. А что до качества... Я этот станок как свое сердце чувствую, даю поправку и на люфт и на другие его болезни».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.