Вдруг дверь распахнулась, вбежал Маслов.

– Ты чего здесь? – удивился он. – Пойдем туда, там отлично. Фильм-то понравился?

– Понравился.

– Ну пошли, – пропустил мимо ушей его ответ Маслов. – Я за гитарой. Сейчас играть буду.

«А почему бы и не пойти? – подумал Косихин. – Я ведь уже в кино был, а теперь вернулся и имею право делать, что хочу. Захотел вот на их времяпрепровождение взглянуть. Тем более, что не сам напрашиваюсь, а за мной пришли».

Он медленно вышел из номера. Маслов с гитарой уже убежал далеко по коридору и нетерпеливо оглядывался, давая понять, что нужно поторопиться.

Косихин вошел и остановился на пороге. Глаза не сразу привыкли к полумраку. Сперва он видел только пламя двух свечей – откуда они здесь взялись? – и неясные тени, потом начал различать лица. В темном углу, в одиночестве, как филин, неподвижно сидел Кутузов. И Иванов с Буравкиным были здесь. То ли вернулись из своего яхт-клуба, то ли не ходили. Валович и Цегельник скромно устроились возле выключенного телевизора. Увидели Косихина и призывно замахали руками. Он сделал вид, что не заметил.

А девчонок, наверно, человек десять. Косихин мог рассмотреть только тех, кто был ближе к столу, к свечам. Он видел: девчонки перестали болтать и с интересом на него уставились. Новый человек появился.

– Садись сюда. – Маслов показал на стул возле себя. По другую сторону от него сидела Катя. Косихину она улыбнулась, как старому знакомому.

Девчонки попросили спеть что-нибудь о любви, и Маслов запел о золотистом клене, который влюбился в белую березу. Потом Катя просила – Маслов пел для нее. И чем большее Косихин его слушал, тем грустнее ему становилось. Он не мог уяснить природы этой грусти: то ли о жене – жаль, что ее нет здесь, рядом, то ли о Витьке Малышеве – он, так к этой регате готовился и так нелепо все получилось, то ли о себе – он вдруг почувствовал себя одиноким в этой комнате.

– Знаешь, сказал Косихин, – спой эту, про бригантину, про паруса.

Замечательные елова в этой песне. Какие, должно быть, мужественные люди

пели ее, отправляясь в плавание. Они были честные и благородные, чем-то похожие на четырех мушкетеров. Косихин любил их, он и сам принадлежал к их славному роду: тоже не раз поднимал паруса, не раз рисковал и презирал уют.

А как здорово Маслов пел! Нет, все-таки неплохой он парень, этот Маслов.

– Ребята, – вдруг раздался строгий голос Кутузова. – Ребята, спать пора.

Никто даже слова не успел сказать, сразу поднялись Иванов и Буравкин, включили свет. Косихин зажмурился. Вот черти дисциплинированные! От яркого света изменилось настроение – будто после праздника наступили будни.

– Ну, еще чуть-чуть, – не отпускали их девчонки.

– Нет, нет, у нас режим, – с непроницаемым лицом отвечал Кутузов.

– Алеша, – позвала Катя. Маслов остановился. Они отошли в сторонку, о чем-то тихо заговорили.

– Очаровательная дама, – громко сказал Кутузов, – завтра договорите.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.