Флаг над Севастополем

– Занять оборону! – раздался голос комбата.

Кузнецов, захватив лежавший на сиденье флаг, ощупал гранаты, бутылку с зажигательной смесью. Он кинулся вдоль стены, но она круто забирала влево, откуда шли самоходки. Следом, поотстав, бежал Шевяков. Все, стена тут обрывалась, дальше продвигаться бессмысленно. Оба залегли, следя за спуском к площади.

– Остальные возле машины, с комбатом, – бросил Шевяков. – Подошли бы наши скорей.

Самоходки шли, а за ними минутой позже показались автоматчики – человек шестьдесят. Кажется, они не приметили прорвавшуюся к вокзалу машину, наверно, лишь получили сообщение.

– Ты давай метров на тридцать назад, – велел Кузнецов, готовя гранату и бутылку. – Нельзя вместе, разрыв надо иметь.

Шевяков попрощался с ним взглядом лучистых своих рыжеватых глаз.

– Есть, командир!

И, пригибаясь, побежал назад вдоль стены.

Самоходки шли слишком близко друг от друга – метров двадцать был разрыв между ними, – и Кузнецов, уже сжав гранату в руке, изготовившись для броска, мысленно похвалил немецких танкистов за такую явную оплошность: не на параде же, дьяволы, в бою, клюнетесь вот сейчас...

Взрывом разорвало, разметало часть левой гусеницы. Самоходку развернуло на ходу, взлетели вместе с железом булыжники, но она еще жила, и ствол ее содрогнулся от слепого выстрела. Идущая следом едва успела отвернуть, взвыла двигателем и, обойдя ее, рванулась вперед. Еще успела выстрелить первая, разворотив бетонную стену там, дальше за Шевяковым, и Кузнецов кинул бутылку, нацеливаясь в башню. Взметнулось высоко и смрадно жаркое пламя, тут же откинулась крышка люка, но выбраться танкистам не пришлось – автоматные очереди сбрасывали их с брони под гусеницы.

Гурьбу автоматчиков откинуло правее, точно волной тугого ветра, и они, что-то крича, стреляя на бегу, помчались к вокзалу, откуда навстречу им ударила группа комбата Кузьменко. Послышались частые, но не сильные взрывы гранат. «Лимонки», – определил Кузнецов, схватил флаг и, не развертывая его, бросился в ту сторону. Но пули здесь роились так густо, что прорвать брешь в этой невидимой свинцовой сети было невозможно. Тогда он, видя, что не пробиться, подбежал к стоявшему на первой ветке товарняку, легко взобрался на пульмановский вагон и воткнул в скобу древко флага. Полотнище развернул, и оно забилось на ветру. Кузнецов не знал, видел ли кто этот его флаг, только ощутил, что стрельба стала плотнее.

– Бежим! – крикнул он Шевякову, дожидавшемуся внизу, у подножки. – Туда, к машине!

Самоходка стояла поодаль, чтобы не достали гранатой, – побаивалась, видать, участи напарницы, которая все еще горела сзади, – и спокойно посылала снаряд за снарядом в стену, за которой укрылись машина с боеприпасами и группа Кузьменко.

Автоматчики били без передыху из-за бронированной туши самоходки, из-за чугунных столбов на площади. Но вперед не лезли, дожидались чего-то. Кузнецов сразу понял, чего они ждут, как только увидел два грузовика с солдатами, которые спускались той же дорогой, какой ехал Васильич. Теперь, кажется, амба. Не выкрутиться. Он увидел, как вдруг из-за бетонной стены вырвался человек с гранатой в руке. Кузнецов узнал его: это был капитан Подольский, командир роты разведчиков. Он успел на бегу бросить гранату вдогонку второй машине – там, прямо в кузове, рвануло, взлетело что-то, раздались крики. Но и сам капитан, точно наткнувшись на невидимую преграду, всплеснул руками, откинулся на спину и упал.

Неподалеку от стены с головного грузовика выпрыгивали немцы. Те, что были за самоходкой и за столбами, бросились вперед. Расстояния уже почти не было, вот-вот дойдет до рукопашной. Но почему же нет наших? Самоходка перестала стрелять, боясь накрыть своих.

И в этот миг резанул голос Шевякова:

– Кома-а-ндир! Помо-о...

Кузнецов мгновенно обернулся. Из небольшой воронки бил очередями весь окровавленный, почти уже мертвый Шевяков.

Работая гранатами и автоматом, он пробивался к бетонной стене, к группе комбата Кузьменко. Вряд ли он смог бы ответить даже себе, зачем это делает: ведь группа, и без того небольшая, почти вся рассеяна. Но куда же, к кому в таком случае пробиваться ему теперь?..

Первым Кузнецов увидел Васильича. Машина была вся изрешечена, будто по ней прошлись основательно картечью. Он распахнул кабину. Васильич сидел без пилотки, откинувшись, упираясь руками в залитое кровью сиденье, перепутанные волосы были липки и загораживали мертвые глаза.