— О чем задумались, Терентий Кузьмич?

— А ни о чем. Иванович. Ни о чем, – как всегда бесхитростно отвечает он.

На нем клетчатая рубашка покойного сына. Руки у него большие, пальцы еще толстые, крепкие ногти светятся молочной белизной. А тело износилось, усохло.

Мы порою не замечаем, как повторяется наша жизнь, забываются и снова возникают те же разговоры: мы ходим по одному кругу, вертимся среди одних и тех же людей, то родственных нам по духу, по судьбе, то стесненных с нами одними и теми же обстоятельствами. И не верю я, будто очень уж меняется на своем веку человек. Нет, он просто стареет. Очутившись перед брянскими через пять лет, я сразу же понял, что мы те же, те самые, что прощались тогда на горке, чуть постарше только и еще более наполнены опытом всяких переживаний.

– Так тебе рады, Иванович, как Мише своему. Никого так не ждали.

Терентий Кузьмич на слезы слабее бабки, он приподнимается и закрывает двери. Я молчу. Мария Матвеевна доцеживает остатки, наливает мне из кувшина в кружку и подает.

— Попей. У вас в городе такого нет.

— Эх, подносила мне матушка когда-то к постели парное!

— Жива мамка? А моей нема на свете. Давно я у матушки не была, а уж моя дороженька травою поросла. Пей, пей.

— Подлей Ивановичу. Пей, не стесняйся. А то прогоню. Да, да. И хозяйке твоей пожалуюсь, Борисовне. Выпей, а потом поужинаешь.

— Суп наш в сваты пошел. Прокис. Сейчас картох поджарим. Или толченку? Ты на сале любишь, на масле?

— Все равно, – говорю я.

— Вари, вари, Маш!

— Лучше на масле.

— На масле Ивановичу, – поддержал Терентий Кузьмич. – Яечек свари.

— Наш Терех сало любит да жареное. Когда пастевал, огонь у лесе разложит да шашлычку поджарит. Я капельку посолю, тебе ж нельзя крепко солоно. Толченочку сделаем.

— Тесть, тешша, Иванович, живы-здоровы?

— Да на пенсии уже.

— Слава богу, Иванович, слава богу.

— И у нас Мишины сваты хорошие. Сваты... Э-э! Уж нема таких. Охо-хо. был Савва, была и слава. Усе забудется без Миши. Собралися мы там и голосили по нему. Побыла я, внукам гостинцу отнесла. Девка за мной вслед бегла: «Бабушка, я с тобой!» А ветер холодный. Провожали далеко. Хороша была молодица у Миши. «Мамочка, береги себя ты, – наказывала. – Горе у нас вечное». Куды ей теперь?.. Пробуй, Иванович, я бросила соли.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 12
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.