Плохо ему было, как никогда.

Он даже не ожидал, что так ему будет плохо.

Третий день лил дождь, мощные струи низвергались с крыши вокзала под ноги пассажирам, которые спешили куда-то даже в такую непогоду, а Сережка стоял под вокзальной крышей, уткнувшись носом в воротник, и тоскливыми глазами наблюдал за толпой.

Два дня назад Сережка со всего маху грохнул дверью: «Ненавижу я вас, ненавижу!» – это отцу с матерью. И скатился по лестнице вниз.

Потом он шлялся по улицам Москвы, две ночи провел на вокзалах – одну на Казанском, другую вот на этом, на Курском, и сегодня утром решил: деваться некуда, надо ехать в Петрухино, авось, бабка приютит на первое время, а там видно будет. Бабка у Сережки была человеком. Впрочем, Сережка знал ее плохо, не любил ездить в Петрухино, надоедали вечные нотации отца с матерью, как только они оказывались в дороге или приезжали уже в Петрухино. «Вот с кого бери пример, с бабушки! Бабушка у тебя человек, колхоз на себе держала всю войну, а вы, сопляки...» – любил повторять отец. Говорить они с матерью мастера, а вот платок бабке в подарок захватить или еще какую мелочь – на это соображения у них не хватало. Сережка всегда зло сопел, когда отец начинал обычное свое: «Бабка у тебя человек...» Сережка и сам догадывался, что если и есть хорошие и честные люди, они должны быть похожими на бабушку: говорят они немного, все больше молчат или прислушиваются. Но сам он всегда стеснялся бабушки: почему-то ему казалось, что она не совсем доверяет ему, словно знает, что есть в нем какая-то червоточинка. У него вообще было ощущение, что бабушка не очень-то верит в искренность родственников. И он на ее месте тоже бы не очень верил: приезжают, когда летом отдохнуть хотят у леса да у речки, а уехали, так и забыли на весь год...

Как-то она встретит его сегодня?

До Петрухина езды 130 километров, и те несколько часов, которые Сережка провел в дороге, он просидел, забившись в угол, уныло глядя за окно. Дождь лил не переставая, и Сережка не столько смотрел, сколько думал обрывочно о своей жизни, которая казалась ему такой глупой и неинтересной, что даже выть хотелось от обиды. Он не был романтиком, и никогда его не тянуло на подвиги, чтобы летать, например, на космических кораблях или блуждать по тайге с мечтой о великих открытиях. Нет, он был обыкновенный мальчишка, и ему хотелось не что-то там исключительное делать или чего-то выдающегося достигать. Ему хотелось правды. Искренности. Человечности. Дружбы. Но больше всего – правды и дружбы.

Но всегда его переспрашивали: какой правды? Какую правду ты имеешь в виду? Это же просто глупое твое детское резонерство...

Объяснять он умел плохо, вернее совсем не умел, и поэтому всегда оказывался в смешном положении, и хотя смеха не боялся, реагировал на него спокойно, все же глубоко в душе переживал оттого, что его никто не понимает, ни единая душа!

Когда Сережка вышел из вагона, был уже поздний вечер, с тополей сыпались капли затихающего дождя, а над небольшой петрухинской церквушкой проклюнулся ободок луны. Пешком до Петрухина нужно было идти километра три по размокшей дороге, и Сережка решил хоть немного подождать – может, кто на лошади или на «газике» в Петрухино отправится. Подбросят.

На станции было безлюдно и тоскливо. Даже кассирша закрыла окошко кассы объявлением: «Я дома». Сережка пошатался по перрону туда-сюда, а что толку? Никого. Решил топать пешком.

Свернул за станцию, обогнул ремонтные мастерские и около продмага вышел на дорогу в Петрухино. На крыльце магазина сидели трое. Сережка даже обрадовался, когда увидел их, – люди все же живые, но тут один из них крикнул:

– Эй, парень, выпить хочешь?

– Я не пью, – простодушно сказал Сережка.

– Та-ак, – протянул парень удивленно или даже чуть обиженно. – Ну, тогда дай в долг. Есть деньги?

– Так я ж вас не знаю. И вы меня тоже.

– Сейчас познакомимся. – Двое парней встали, подошли к Сережке. – Выгребай валюту. Ну!

– Да вы что, мужики? – Сережка и сам не знал, как у него вырвалось это «мужики», откуда.

Один «мужик» взял его за левую руку, второй заломил за спину правую.

– Смотри, не трепыхайся... – К Сережке подошел третий, спокойно обшарил карманы, вытащил три трешки и два рубля, переложил себе в фуфайку. – И ни гу-гу чтобы... понял?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.