Ищу друга

Милиционер ушел, и в комнате повисло долгое молчание.

– Достукался, – сказал наконец отец. – Доигрались, докривлялись – милиция вами уже заинтересовалась, шпаной.

– Кто это шпана? Кто?

– Друзья твои, вот кто. Насолил им чем-нибудь, вот они тебе и сделали... подарочек.

– Может, и сделали. Это мое дело. Мое, понятно?

– Ты на отца голос не повышай. Ишь ты! От горшка два вершка... Лучше бы учился как следует. Мало нам того, что в кулинарное поступил, людям стыдно сказать, так еще и учишься...

– Стыдно им! А вы-то сами институты окончили, что ли?

– Это еще что за разговор?

– А то... Ты же все время сам стучишь себе в грудь: «Я рабочий, я рабочий», – да и мама обыкновенная медсестра, так чего нее вы стыдитесь? Хочу в кулинарном учиться – и буду! И вас не спрошу!

Мария Ивановна стояла белая как мел, а отец наливался жуткой до синевы краснотой и не то что сказал, а прохрипел:

– Ты у меня получишь за свою грубость, сопляк!

– Что, правда глаза колет, да? Так и скажи! Вы только разглагольствовать мастера: учись, учись! А ты сам-то за последние пять лет много книг прочитал? Чего тогда ко мне лезешь?

– Это мы-то, родители, к тебе лезем? Да мы тебя...

– Да не боюсь я вас! Никого не боюсь! Надоели мне ваши нравоучения! Все надоело! Понятно?!

Сережка грохнул дверью и выбежал из квартиры.

Он бродил по улицам Москвы, как во сне, не понимая, кто прав, кто виноват. Он только чувствовал, что ему очень плохо. Всю жизнь он мечтал о том, чтобы все было по правде, по справедливости, а получалось... Даже друга в жизни не нашел, даже рассказать некому, что творится у тебя в душе. Родители – они и не друзья и не враги, язык не поворачивается быть с ними откровенным...

Как же быть?

Полил дождь, он шел день, и два, и три, а Сережка все болтался по улицам, ночевал на вокзалах, а потом, когда уже совсем стало невмоготу, вспомнил о бабушке, о Петрухине и решил, что это сейчас единственное спасение...

Сережка медленно поднялся с земли, выплевывая изо рта грязь, чувствуя, как от обиды сами собой наворачиваются на глаза слезы. Ну, что он сделал этим трем парням?

А их уже не было, и Сережка медленно побрел по дороге, по грязи, в Петрухино.