Голос Кудзи то срывался, то взлетал ввысь. Я не знал о жизни дедушки Кудзи, но чувствовал, что песню о героическом Таймуразе старик переложил на собственный лад.
Ой, Кодзырта, своего рябого быка,
Которого не разрешили мне поменять на оружие,
Теперь заколите для поминок...
С морщинистых скул Кудзи скатывались слезы. Мы с Бечыром стояли в дверях, как заколдованные.
Я бы этим оружием
Наделал бед князьям.
Заклинаю тебя, гыцци,
Не горюй по мне...
Заметив нас, старик застеснялся, провел шапкой по скулам, сдвинул ее на глаза. Потом отложил инструмент, улыбнулся.
— Пришли? – спросил он хрипло. Бечыр прошептал умоляюще:
— Сыграй еще, дедушка!
Кудзи покачал головой и протянул ему фандыр.
— Не-е-ет, мой мальчик... Ты теперь на нем будешь играть. Бечыр растерялся.
— Как же это, дедушка? Как я буду на нем играть?
— Играй так, сынок, как играл на нем... его прежний хозяин, – сказал Кудзи.
— Дедушка!.. – У Бечыра вздрагивали губы и ресницы.
...Через некоторое время я узнал, что хозяином фандыра был сын Кудзи, Сослан, замученный белогвардейцами на глазах у связанного отца.
Радости Бечыра не было предела. Еще недавно прыгавший на зонтах с крыши нашего дома, он сразу как-то переменился, стал взрослей и жестче. Песня Кудзи растревожила его. Я был слишком мал, чтобы он мог со мной этим поделиться.
В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.