В квартире раздался резкий звонок телефона и следом – трескучий крик: «Урра! Жорра!» Эвелина Викторовна подосадовала, что телефон не был отключен, и, обогнув широкое кресло, стол, громоздкий комод с бронзовыми часами, протянула руку к телефону. Старинное зеркало в простенке отразило ее крупную фигуру, блестящий серо-лиловый халат, большие голубые глаза, серьезный взгляд из-под очков, матовая кожа...

– Алло! Георгия Павловича? – недовольным глуховатым голосом спросила она. – А кто?

– Меня зовут Анна Сергеевна. А... вы его жена? Простите, ваше имя?

– Эвелина Викторовна.

– Прекрасно! – обрадовалась трубка. – Я хотела бы поговорить с ним.

– Мой муж не совсем здоров. А... по какому делу он вам нужен? – сдержанно-вежливым тоном говорила хозяйка.

Ничуть не смущенная таким тоном, трубка проворковала:

– Мне непременно нужно переговорить с вашим мужем. Это касается его, именно его, – повторила она.

«Какая, однако, – подумала Эвелина Викторовна, – а голос... Играет, переливается... Какой-то фильм напоминает, кажется, «Маугли», там есть пантера Багира...»

Эвелина Викторовна неприязненно поджала губы, но тут же придала лицу обычное выражение, так как увидела в зеркале фигуру мужа.

Он стоял в дверях, заслоняя проем, слегка хмурясь и равнодушно спрашивая глазами: «Кто?» Эвелина Викторовна в ответ пожала плечами.

– Позвоните, пожалуйста, в другой раз.

– Я непременно позвоню, – пропела трубка. – Всего, всего доброго! Положив трубку, жена бросила:

– Какая-то Анна Сергеевна.

– Не знаю, – буркнул Георгий Павлович и, положив руки на дверной косяк. подтянулся пару раз, попутно сделав «уголок». И удалился.

Жена проводила его потаенным взглядом: в синем спортивном костюме, в сванской шапочке, большой, красивый...

В своей комнате он подтянулся вновь несколько раз на шведской стенке и бросил свое тело на диван.

Здесь было просторно, широко. Стеллажи с книгами, шведская стенка, весы, большой письменный стол, стеклянный шкаф, наполненный кубками, вымпелами, фигурами из металла. Дары спортивных обществ, организаций – немые свидетели побед, вещественные доказательства славы минувших дней, неистребимое напоминание о прежней жизни.

Хозяин называл свою комнату «моя берлога», «моя обитель». Он любил, вернее, заставил себя полюбить эту комнату.

Здесь он проболел несколько месяцев, здесь читал книги, которые доставала ему Эля. Здесь теперь стоял приобретенный ею станок для работы по серебру.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.