Седые дни

- Засыпался?

Антон отвечает с особой, несколько ухарской улыбкой, передергивает плечами, говорит вразброс.

- Было дело. Задержка вышла по случайности, черт обходом понес. Напугали конные... - кивнул в сторону Андрейки. - Ему больше досталось.

Надя заставила умыться Андрейку. Капнула чем - то едучим на рассеченное ухо, осмотрела плечо, растерла багровый рубец пахучей мазью. Все это быстро. Руки мягко перебрасывались с места на место, как по голому телу теплая мышь.

Напоила чаем.

В высоком плетеном кресле, откинувшись назад, Андрейка чувствовал себя покойно и тепло. Немного ныла укушенная нога - об этом Андрейка позабыл сказать. Все тело как - будто бы рассыпалось и оползло вниз. Казалось, усталость текла с плеч жирными тягучими и тяжелыми струями, она заволакивала глаза, связывала мысли.

Бодрился, болтал из стороны в сторону головой, борясь с дремотой, и наблюдал, вслушиваясь в краткие речи и обрубленные слова.

- Говори, Антон, - сказал сутулый широкоплечий токарь Махалин, - ты с комитетом связь держишь.

- Что я, - уклонился Антон, - пусть товарищ Надя скажет.

- Нам нужно указание, как действовать. Связь я действительно держу, а распоряжений мне никаких не передавали, все еще молчат.

- Время - то какое, - вставил литейщик Чугаев, - тут прохлаждаться некогда!

- Вы, товарищ Чугуев, верно заметили, медлить нельзя, - отозвалась Надя и продолжала: - Но и так действовать... как бы это сказать, вслепую, что - ли, тоже не годится. В комитете нет еще определенного решения. Одни хотят использовать легальное положение, то - есть повести широкую печатную и устную агитацию, другие намерены немедленно призвать рабочих к вооруженному восстанию и есть, наконец, еще третье предложение, которое исходит от партии социалистов - революционеров. Они настойчиво предлагают бросить все силы в крестьянские массы. Вот приблизительно все то что я имела передать вам.

- Вот оно и выйдет - наобум - тарары, - опять вмешался Чугуев, - черта ли рассусоливать, этак самое горячее время упустишь. Каждый год, что ли, революция бывает?

- Верно, - поддержали остальные, не давая возможности говорить Наде, - что - то уж много разговоров, сейчас только и тарарахнуть.

- Чего галдеть без толку, - врезался в общий шум высокий голос студента Гурвича.

- Я имею говорить. Ну, чего там! Мне уже известно, товарищи, что скоро Советом Рабочих Депутатов будет выпущено воззвание о всеобщей забастовке. Товарищ Надя знает об этом, да и Антон тоже. Думаю, что я небольшое преступление сделал, если сообщаю об этом здесь. Товарищи должны быть начеку и ждать, иначе все пойдет вразброд...

- Товарищ Гурвич, тебя никто не уполномочивал, - оборвал Антон, и по лицу его пробежала досадливая борозда гнева; наклонившись он, шепнул что - то оратору на ухо.

- Э - э - э, великий бал подумаешь, что я не знаю, с кем имею дело, да?

- Правильно, товарищ Гурвич, говорить так уж говорить. Мы тоже на смерть идем, - зашумело собрание.

Все сбились в сторону стола, возбужденно размахивая руками, и не соблюдая необходимой осторожности, кричали кто во что горазд. Особенно волновался Гурвич. Надя едва успокоила собрание, а когда все пятнадцать человек собравшихся, за исключением дремавшего Андрейки, повинуясь голосу Нади, умолкли, заговорил тогда Ларька - гимназист. Под такой кличкой был известен наборщик Шумилин.