– Народ знает своих героев, – шепчу Славе на ухо. И испытываю чувство гордости: стою рядом с капитаном, кавалером ордена Красной Звезды, и сам в бушлате.

Когда-то это кладбище было на окраине города. Теперь он разросся, метрах в трехстах от кладбища вырос этот новый жилой массив. По вязкой глине подходим к черному гранитному обелиску с надписью, сообщающей о том, что здесь покоятся останки 20 тысяч мирных советских граждан, погибших от рук фашистов. Капитан отходит от памятника влево метров на десять и жестом руки очерчивает по воздуху совсем небольшой квадрат: на такой площади и лежали проклятые снаряды. Целый склад – 1200 штук – в трехстах метрах от жилых домов.

Что такое 1200 снарядов? Это шесть грузовиков, если уложены снаряды в заводской упаковке. А если они выкопаны из сырой глины и надо укладывать их на песочной подушке так, чтобы не прикасались друг к другу? Хотя и не прошли они канал ствола, кто знает, что произошло с каждым снарядом за четыре десятка лет в земле?

– Представляете, сколько рейсов пришлось совершить Степану? Он риску подвергается больше, чем каждый из нас. Не говоря уж о том, что ездит-то со всеми офицерами, с разными группами, – говорит капитан. – За два года службы больше заслуживает ордена, чем я за все восемь лет.

Окруженный мальчишками, рядовой Степан Зейкан ждал нас во дворе и, коротая время показывал ребятам, какие меры предосторожности приняты при оборудовании машины. Вел попутно ту самую работу, какую ведут саперы, ездя по школам.

Невысокий, худощавый, с юным безусым лицом. Совсем еще недалеко ушел он по возрасту и внешности от своих внимательных слушателей. Им по 12 – 15 лет, ему вот-вот стукнет 20. Он уже два года воюет с войной. Когда в части проверили его шоферские знания, сразу назначили на машину разминирования: у нее все всегда должно быть в полном порядке – мотор не имеет права заглохнуть.

– Сперва, конечно, боязно было, – признается Степа. – Но так случилось, что в первые два месяца выезжать приходилось почти что каждый день. Постепенно привык. Научился сам работать с детонаторами, электрическими и огнепроводными шнурами. Главное – не нарушать правил безопасности.

Ох, сколько этих правил, сколько тонкостей! Когда, например, вставляешь шнур в детонатор и затем обжимаешь край детонатора специальными щипчиками, надо держать его на вытянутой руке, мизинцем и большим пальцем, да еще так, чтобы ладонь прикрывала лицо...

Отчаявшись отучить сына хватать найденные гранаты, отец моего приятеля, пришедший с войны, показал ему, как обезвреживать взрыватель. Это был первый послевоенный год. Спустя 37 лет надобность в такой науке не стала меньше.

– А в Ужгород, родителям, сразу написал, чем в армии занимаешься?

– Не-е, – улыбается Степа. – Сперва просто писал, что шоферю. А потом уж, когда отец, он механик на хлебозаводе, пристал: напиши подробнее о службе. – тогда и написал. Мама, конечно, разволновалась. А отец ответил: служи достойно, помни, как твой дед геройски сражался в Отечественной.

...Молоденький милиционер завел нас в кладовку, ткнул пальцем в темный угол – там, мол, граната лежит – и тихо выскользнул из кладовки. Чаплинский осторожно взял «ее» в руку – ржавую, с погнутой рукояткой. Позже, на полигоне, он отвернет рукоятку и объяснит мне устройство этой гранаты РГ-41. Аккуратно отодвинул какую-то ржавую задвижку и вернул ее на место.

– Все в порядке: взрывателя нет. Сама она не взорвется.

Я вздыхаю с облегчением, а то чувствовал холодок в спине.

Теперь я уже знал, почему мы должны ехать на учебный полигон и взорвать эту фанату, хотя и нет в ней взрывателя. Она ведь начинена пироксилином, а если не взорвать, если попадет в руки любопытным мальчишкам, если начнут баловаться, а то и в костер положат... Кто и как осушит слезы матерей?

Поздним вечером, рассказывая о себе, о своей работе, о товарищах, жестко произнесет капитан Чаплинский:

– У всех у нас, советских людей, счеты с фашистами. А у меня, хоть и родился через восемь лет после войны. есть и свои счеты, семейные.

Его родителям было по 17 лет, когда угнали их фашисты в Германию из городка Дунаевцы, что в Хмельницкой области. Юноша отец, они с матерью тогда знакомы не были, пять раз пытался бежать. Ловили, избивали. На Родину вернулись после Победы.

– Подумать только, – вздыхает капитан, – наша юность и их юность. С 17 до 21 года в плену, на чужбине.

Конечно, не только Степу Зейкана обучил капитан воевать с войной...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.