Не будь это красное кирпичное строение окружено пятиметровым глухим забором и не будь этот забор увенчан клыкастой колючей проволокой, оно могло бы, пожалуй, сойти за школу-пансион.

Не будь в короткой пока и нехитрой биографии 85 его обитателей двух взаимосвязанных подробностей – преступления и наказания, – они могли бы сойти за учащихся.

Здесь, в Гошене, в 66 милях к северо-западу от Нью-Йорка, находится одна из девяти построенных властями штата «тюрем для мальчиков».

...На большом листе коричневой оберточной бумаги восемнадцатилетний Мигель изобразил генеалогическое древо своей семьи. Родина этой диковинной разновидности североамериканской урбанистической флоры – Южный Бронкс. Корни дерева скрыты серым асфальтом тротуара. Толстый короткий ствол переходит в раскидистую крону, усеянную плодами, по внешнему виду напоминающими шиши.

Мигель водит пальцем по рисунку. Его комментарии лапидарны и деловиты.

– Вот отчим. – Палец утыкается в мясистый шишеобразный плод на самой верхушке дерева. – Алкоголик. А

вот дедушка. Арестован за кражу, отпущен под залог, удрал в Колумбию. Брат. Без него ни одна драка в квартале... Сестра. С тремя развелась, четвертый сам слинял, унес дедушкины часы и сорок баков1... Еще брат... десять лет на кокаине, от человека осталась одна смутная тень...

_________

1 На американском жаргоне re – «buck» означает «доллар».

Сам Мигель попал в Гошен в 1979 году за участие в вооруженном ограблении, которое стоило жизни одной пожилой даме, некстати подвернувшейся Мигелю и его приятелям под горячую руку. Преступление в общем-то заурядное – таким сегодня в Америке никого не удивишь.

Судебный приговор разлучил Мигеля с семьей, с приятелями и соседями, но особой горечи от разлуки он не испытывает. Здесь, в «тюрьме для мальчиков», у него нет близких, зато есть тюремные воспитатели, колдующие над его личностью в рамках инструкции, которая предписывает им «исправить ошибки в его воспитании»... А главное – у него теперь достаточно времени, чтобы задуматься над своей жизнью, которая с самого начала складывалась с нелепой закономерностью.

В один прекрасный день Мигель покинет Гошен. Две дороги лягут перед ним в этот день, и из них одна ведет назад, в кварталы Южного Бронкса, вторая же – отсюда и в неизвестность. Выбрать первую – значит обречь себя на определенность, которая сродни безысходности. Выбрать вторую – значит предпринять попытку сломать страшную логику этой предопределенности, значит попробовать вырваться из атмосферы физического и нравственного вырождения, на которое благословило семью Мигеля и сотни тысяч других американских семей так называемое «общество равных возможностей».

Этот выбор ему еще предстоит сделать, а пока он сидит, вглядываясь в нарисованное на коричневой бумаге дерево, и не понять, что он ищет в собственном рисунке – то ли пытается найти объяснение своему прошлому, то ли старается разглядеть свое будущее.

Уголовная статистика дает справку: треть совершаемых в Соединенных Штатах серьезных правонарушений приходится на долю тех, кому еще не исполнилось двадцати.

Социологи с печалью замечают: каждый третий «тинэйджер»1 абсолютно не готов к жизни в обществе.

________

1 «Тинэйджерами» в английском языке принято называть тех, кому от тринадцати до девятнадцати.

Пресса – в частности весьма авторитетный в стране журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» – с вполне обоснованным беспокойством констатирует: нынешнее поколение американской молодежи воспринимает окружающий мир как чужой и враждебный....

И каждый раз, когда репортеры приводят подписчиков газет в смятение очередной сенсационной вестью: о том, например, как миллионера из Солт-Лейк-Сити отправили на тот свет истомившиеся в ожидании наследства родные его дочь и внук; или о том, что в одном из чикагских пригородов только за последние два года кончили жизнь самоубийством 40 подростков; или о том, как 18-летняя женщина из Мэриленда вместе с четырьмя знакомыми молодыми людьми участвовала в убийстве своего законного супруга через два месяца после свадьбы, – так вот, когда подобного рода факты становятся достоянием общественности, поднимается нестройный хор взволнованных голосов, вопрошающих, что же в конце концов происходит с американской семьей и как будущий гражданин Соединенных Штатов постигает азбуку жизни в обществе.

Вывод, к которому приходят сами американцы: институт семьи в США переживает кризис, последствия которого трудно предугадать, и основное проявление этого кризиса заключается в том, что семья явно не справляется с основной своей обязанностью – воспитанием нового поколения. В этом уже мало кто сомневается, и если какой-то вопрос и служит предметом споров, то это вопрос о том, что явилось причиной этого кризиса. Неужели только объективные демографические тенденции (пусть достаточно красноречивые) – эпидемии разводов со всеми их побочными эффектами, имущественными тяжбами и дележом детей и умножение числа матерей-одиночек? Похоже, что нет: поставщиками малолетних правонарушителей и юных самоубийц являются сплошь и рядом вполне благополучные внешне семьи.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.