Ранним летом шестьдесят четвертого года, когда до пуска домны оставалось всего ничего, сильный ливень размыл шлаковый отвал. Восстановить его надо было в считанные дни. Жаркая работа кипела здесь круглые сутки – недаром водители девятисот самосвалов, ежедневно выходивших тогда на линию, назвали шлаковый «Курской дугой». Смену напролет шоферы не вылезали из-за баранки. В эти дни водителям из коммунистической бригады Василия Пилипенко писали по стольку «ходок», что видавший виды пожилой прораб «Востокгидроспецстроя» в конце концов решил окончательно: такого не может быть. Оставалось одно: от карьера, где брали гравий, до шлакового отвала эти разбитные хлопцы нашли дорогу короче... Чтобы проверить водителей, каждому в кабину посадили однажды по легкотруднице. Когда машины кренило на крутом повороте или подбрасывало на выбоинах, будущие мамаши закусывали губу и хватались за ручку. Мрачнели водители. В тот день бригада сделала чуть больше половины обычного. Видавший виды прораб – «А я вам что говорил?!» – удовлетворенно потер ладони. Черный от пыли, обычно спокойный – хоть выспись на нем – Пилипенко хватил кепкой о столешницу: «Тебе не рожать – может, сядешь со мной в кабинку сам?!» Кузнецкстроевское знамя оставили у ребят из коммунистической...

Шлаковый отвал восстановили за несколько горячих, утонувших в тяжелой пыли и натужном реве самосвалов бессонных недель – пуск откладывать не пришлось.

Есть события, которые врезаются в память навсегда. Таким событием стала для меня проведенная незадолго до пуска опрессовка доменной печи. Всплывают в памяти опоясавший площадку вокруг домны толстый канат с прицепленными к нему красными флажками и плотно стоящие за ним парни и девчата с внимательными, ждущими лицами... И всплывают другие лица – тех, кто неторопливо ходил тогда среди черных стальных конструкций, кто прислушивался к еле слышному шипению воздуха, кто не только придирчиво осматривал, но и долго ощупывал каждый показавшийся подозрительным сваркой шов... Это все были знаменитые доменщики, старая школа, стальная гвардия Новокузнецка – и седые, в украинских, привезенных когда-то «с восстановления» рубахах усами с бронзовыми от вечного жара клешнястыми руками, и сухонькие, с матовыми залысинами, в шевиотовых пиджаках довоенного покроя с еле заметными дырочками от орденов на бортах аккуратные дедки. В тот день они словно экзаменовали эту бесшабашную братву – комсомольцев- добровольцев с молодой, беспокойной Антоновки. Дотошности было этим экзаменаторам не занимать, но каждый из них неторопливо сказал: добро!

И сколько их было потом, этих проверок на мужество, на зрелость, на мастерство! Три мощные домны, восемь большегрузных коксовых батарей, два больших конверторных цеха, шесть прокатных станов новейшей конструкции – вот что такое сегодня начинавшаяся с неумелых поковок из арматуры Антоновская площадка.

Теперь ей уже хорошо знают цену, и она ее знает тоже. Несколько лет назад, когда в стране возникла острая необходимость увеличить выплавку стали, запсибовцам предложили построить второй кислородно-конверторный цех в небывалый срок – за полтора года. Сибиряки срок выдержали, не снизив при этом качества. Уже через полтора месяца после пуска цех вышел на проектную мощность. Заработал он, что называется, как часы, и покойный Леонид Сергеевич Климасенко, наш «Дед», железный директор Запсиба, великий его труженик, заезжал сюда, бывало, просто так – отдохнуть душой. Не менее быстро и так же добротно построили на Антоновской уникальный стан «450», который по праву считается гордостью отечественной металлургии.

А недавно на Запсибе установили еще один рекорд – мировой.

В те дни в Кемерове только что начался литературный праздник – в гости к сибирякам приехали писатели из Москвы, из братских республик. Открытие показывали по телевизору всей области. Владимир Федорович Попов, старейшина «металлургической» темы, приветствуя кузбассовцев, сказал: мы, мол, знаем, что в Новокузнецке ожидается одно крупное событие – строители готовятся к надвижке домны. Знаем, что дело это очень ответственное – был случай, когда у американцев домна поменьше, попросту говоря, «загремела»...

Кто-то, решивший, видно, на всякий случай «подстраховать» писателя, бросил реплику: «Наша не упадет!» Бодрая эта реплика тоже пошла в эфир.

На следующий день на Антоновской площадке мы стояли в зоне надвига, и с бьющимся сердцем я оглядывался: та же самая площадка... Те же самые красные флажки ограждения, за которыми снова толпится столько народу... Только теперь зима. И прошло уже больше десятка лет. И на место той, уже отработавшей свой век самой первой нашей печки становится новая, собранная рядом «Домна Залсибовна» – куда помощней... Толстые стальные тросы уже натянуты как струна – вот-вот она должна тронуться с места. В который раз я взял за локоть старого своего дружка, одного из бывших комсоргов стройки, бывшего бетонщика Колю Тертышникова, ставшего теперь начальником самого крупного на Антоновской площадке монтажного управления: «Когда?»

И вот «Запсибовна» тронулась. Все, примолкнув, искали глазами почти неуловимые приметы ее удивительно плавного движения. Потянулись долгие часы многотрудной работы: сантиметр за сантиметром домна медленно приближалась к бетонному пню.

Ночью в стылых стальных конструкциях порывами гудела метель. Темь обступила со всех сторон ярко, как на киносъемке, освещенную мощными прожекторами площадку. Здесь, в этом сферическом пространстве из синеватого света, царили тишина и спокойствие. До пня уже оставалось десятка полтора метров. Начальник комбината «Сибметаллургстрой», глава новокузнецких строителей Николай Яковлевич Лущенко, вернувшись из новенького теплячка – с «командного пункта», – оглянулся по сторонам, словно боялся, что нас подслушают, и тихонько совсем сказал: «Мы рассчитывали два дня ее тащить, но вот пошла хорошо, ребята решили – сегодня ночью». Голос у него был такой, будто в нелегкой этой работе и в самом деле было что-то от колдовства.'

Через три часа домна стала на пень. До этого печи такого объема передвигались только на тридцать восемь метров, и «путешествие» длилось куда дольше. Эта меньше чем за сутки «прошагала» девяносто девять метров – своего рода «марафон»...

Два новокузнецких гиганта – первенец первой пятилетки КМК и молодой Запсиб – дают нынче вместе около десяти миллионов тонн чугуна в год, почти столько же, сколько дает сестра Магнитка. Третье место в стране занимают сибиряки по производству стали. Их продукцию покупают в сорока семи странах. Кузнецкая марка стоит на многих уникальных сооружениях в нашей стране. Ею помечены стальные перекрытия Кремлевского Дворца съездов. Гордый монумент покорителям космоса в Москве – тоже из сибирской стали. В Новокузнецке это считают символическим...

В этом городе от вокзала веером расходятся несколько широких, прямых улиц. Одна из них носит имя Михаила Курако. Другая – Ивана Бардина. Между ними расположена главная улица Новокузнецка – проспект Металлургов. А упирается он в проспект Строителей. И то и другое с большой буквы пишется здесь не зря...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.