тина Николаевича, в ту пору директора НИИ геологии, я видел... четыре раза (на Новый год, на день рождения матери, в субботу и воскресенье в ноябре, когда там, в НИИ, делали ремонт). А как он был необходим мне в том самом пятидесятом, когда я готовился к экзаменам на аттестат и к вступительным (дочь ваша тоже в десятом и, верно, смягчит ваш гнев против этих строк, защитит меня, опираясь на жесткую правду трудных для нас всех фактов). Вот я и говорю: может, Гаврилов не хочет и опасается всего этого? А как иначе – не знает... И появляется эдаким именинником, свежим и розовощеким, среди измотанных штурмом людей.

VII. Последние записи, сделанные у Кузнецова дома

В его рабочем кабинете Собрание сочинений Владимира Ильича, воспоминания о Ленине. Он делегат XXV съезда партии.

Общаясь с ним, я часто думал: он старше меня всего на пять лет. Но разве я, литератор, смог сказать людям столько же или хотя бы приблизительно столько, сколько он успел сделать? Суть не в том, что слово и дело трудно или почти несопоставимы. Важно, что подобное желание сопоставить непременно появляется.

Такие люди, как Кузнецов, своим нравом и незаурядностью толкают нас к самокритическому анализу.

...Он набрал по автоматике номер санатория в Ялте. И сразу же стал таким же беззащитным, как и большинство мужчин, отправивших из дому домочадцев.

– Пускаем Ерусланский послезавтра в три часа! – сказал он. Его морщины на лбу разгладились, и брови, черные, густые, нависшие над глазами, покорно замерли. Он слушал ее голос. О чем она говорила? Она знает – только она на всем свете, – что нужно сказать ему в эту полночь, за 46 часов до пуска канала. И это услышит он, только он, и никто больше. Разве что еще дочь услышит – она ведь наверняка стоит рядом с матерью, прижавшись к ее плечу.

Его милые, единственные, необходимые женщины знают, что он совершенно не в состоянии обойтись без них...

– Скоро пуск, – скажет он перед сном, – наконец-то пуск!

И вот пуск. Вертолет садится у самой площади, образованной десятками автолавок, в которых полыхают апельсины, мотаются на ветру рукава модных костюмов, сверкают лаком дорогие туфли.

Назначили на три, а начнут в семнадцать тридцать – полетела у Гаврилова труба, по которой должна вода пойти, перекаченная насосами. Зрелище, между прочим: из-под импровизированной трибуны («МАЗ» с открытым кузовом, ковер, микрофоны на плотине, а в теле плотины – труба) ударит плотная струя и закипит, и встречь ей полетят бутылки шампанского, золотистое вино вспенится и померкнет в мощном потоке...

Вместо торжественных слов Кузнецов заявит, что вот, мол, виноваты, не будет впредь такого безобразия – объявили пуск на пятнадцать ноль-ноль, а пустили... И член ЦК, первый секретарь Саратовского обкома партии Алексей Иванович Шибаев с укоризной посмотрит на дорогого ему человека. И скажет, что раз столетиями ждали, то двухчасовая задержка не в счет. И еще добавит: работать мелиораторам надобно с расчетом на 1995 год. Начали дело великое. Земля ждет. Быть Поволжью землей изобильной – от края до края!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.