Поздний гость

— Часто о тебе пишут?

— Ох, часто! Выстригать – время нет. Было дело – совсем на моду попал. Что ни газета, то Мартюшов улыбается. И портреты там, очерки, зарисовки.

— Разбираешься в жанрах. – Я усмехнулся, но он меня понял по-своему.

— Я во всем, земляк, разбираюсь. Голой рукой-то не тронь меня – живо отронинть. Я и тебя сильно ждал, ох и ждал, землячок! Все глаза проглядел, измаял. Так баба не' ждет мужика, как я тебя дожидался. А ты не ехал...

— Не ехал, – выдохнул я и вдруг почувствовал странное беспокойство. Еще ничего не случилось, а я уж вздрагивал, и сжималось дыхание. Я знал, я чувствовал – скоро случится что-то тяжелое, нехорошее, и уже заранее все во мне натпряглось. А Яша наклонился близко-близко ко мне и принял положение заговорщика. Огляделся по сторонам, зашептал:

— Просьба есть, землячок. Поди не обидишь?

— Говори скорей, говори...

— Напиши в областну про меня! Доверяю!

Удар был мягче, чем ожидал я. Но что-то ждет еще впереди? А он шептал прямо над ухом:

— Пусть вся область узнат. В районной кого? И привыкли к районной. А ты в областну ударь, я тебе уплачу... – Последние слова его как обожгли. Ведь на корню нее меня покупает. Я отодвинулся и потянулся за сигаретой. Он чиркнул спичкой о коробок. – Кури, Федорович, отдыхай... – Он взглянул на меня долгим взглядом и не моргнул.

— Значит, Яша, покупаешь меня?

— Покупаю, землячок, покупаю, на преступленье зову. – Он засмеялся, но смех вышел жидкий, придуманный, словно бы для меня. Потом помолчал и добавил: – Эх, ты, честняга, кому не поверил. Я вон вчера человека убил. Встретил в кустиках, за поскотиной, и зарезал. – Он опять засмеялся, но сейчас уже весело, широко, видно, довольный шуткой. Но и этот смех прошел быстро, как не было. Лицо его обвисло и посерело:

— Горе у меня, писатель. Фаина ушла от меня. И Сашку с собой:

— . Как ушла?..

— Все быват. Не прищуривайся. У людей быват, и у тебя может быть. Так. Ушла Фаинька моя, дверью хлопнула. Не хочет дела иметь с пузырем.

— С кем?

— Да, да, с пузырем! Так жена прозвала, припечатала. Говорит, что раздули меня, кверху бросили, а копни в пузыре – бело место.

— Не понял, Яша...

— Пустота в пузыре-то! Чего ты не понял. Таку цену она мне положила. Ты слушай – рассказываю. Набросала белья в чемоданишко и ушла. К теще – к матери. Неделю живут – не показыватся.

— Из-за чего поссорились?