Стенгаз

- Стой, - остановил Петька, - а как же с материалом?

- Вечером принесу...

Петька потянул носом, сдвинул синий картуз и зашагал вниз. К низу мельчал булыжник. За кузницей, за штабелями дров, земля мягкая, суглинистая. У калитки скрип острый. За калиткой каменные плиты ластятся к Москва - реке. Высокий голый берег накален крепко. Рыхлые бока хмурятся...

Шагах в пятидесяти прыгают, гудя в реку, парни.

- Го - го - го - о...

- Б - р - р - р...

Петька тяжело взбирается на раскаленную плиту, боязно оглядываясь по сторонам. Из - за пазухи вынимает сверток, бережно перевязанный конфетной ленточкой; корявым пальцем подносит его к зубам. Из развязанного свертка черные, корявые глядят заметки. Петька гладит их огромным ногтем; зализывает гнущиеся углы; складывает по одной, считает, всматривается, сравнивает, разбирает подписи. Вспотев, отыскивает свою и напряженно вчитывается. Потное лицо его цветет улыбкой.

СОЛНЦЕ СТАЛЬНЫМИ спицами ломится в стекла окон. Стекла лучатся радугой. В комнате пыльные полосы, вытканные из тончайших нитей, тянутся снизу вверх дышащей кружевной тканью. Тяжелые столы сдвинуты. На выкроенном обрезке пола длинное полотно бумаги. К полотну льнут русые головы - одна в кудряшках, тщательно причесанных, другая в мелкой вздыбленной щетине. Сенька выводит:

ЮНЫЙ ТЕКСТ.......

Петька держит палитру.

- Ну и шкет, - думает он: - ну и берется ж такая способность...

Сенька кончает заглавие. Он осматривает его, наклоняя голову то в ту, то в другую сторону.

- Ну как? - спрашивает он, ожидая следуемого одобрения. Но Петька на похвалу скуп, на разговоры тоже. Он подымается с коленей, ставит на окно палитру, чешет за ухом.

- А теперь что? - спрашивает он, заминая вопрос товарища.

Сенька промывает кисточку. Обиженно вытирает ее об рукав. Потом подходит к столику. На столике машинка. У машинки сложены заметки. Они испещрены правкой.

Петька следом. Отыскивает свою. На скуластом лице его печать недоумения. Он пялит раскосые глаза на жесткие колючие линии, впившиеся в тело строчек.

Сенька улыбается.

- Садись, печатай, - говорит он, любуясь изумлением Петькиным.

Петька придвигает стул и тяжело садится. Корявым пальцем пробует буквы. Буквы прыгают и ударяются об валик.

- Ну и штука, - говорит он, отмахиваясь от заметки.