В статье «В защиту Бориса Майорова», опубликованной в начале года еженедельником «Литературная Россия», заслуженный тренер СССР Анатолий Владимирович Тарасов писал:

«...И о дочери своей, Татьяне, думал...

Таня была неплохая как будто бы фигуристка. На чемпионате Европы в паре с Георгием Проскуриным заняла четвертое место, затем они выиграли Универсиаду в Турине. Однако серьезная травма заставила Таню прекратить выступления на ледяной арене.

Двадцатилетняя спортсменка, студентка, стала тренером.

Естественно было предположить, что Таня начнет работу с юными фигуристками, но судьба ее сложилась так, что ей поручили работу с достаточно опытными мастерами, с уже сложившимися парами.

Мне этот выбор представлялся не самым разумным.

Я возражал против решения Тани... Предупреждал ее, что в таком случае после взлетов неизбежны и болезненные падения.

К счастью, Татьяна выплыла, выкарабкалась... Таня — тренер сборной страны, у нее несколько интересных пар, выступающих в танцах на льду и в парном катании, а ведущая ее пара — Татьяна Войтюк и Вячеслав Жигалин — стала (в прошлом году. — Ред.) бронзовым призером чемпионата Европы.

И все-таки я убежденный сторонник иного пути к вершинам тренерского искусства.

Я считаю, что молодые тренеры должны взять совсем молодых, юных спортсменов и вместе с ними с самого начала пройти путь к высотам мастерства».

Статья Татьяны Тарасовой о ее пути и о ее учениках — в какой-то степени ответ на положения, высказанные А. В. Тарасовым.

Жору Проскурина я мучила два года. У меня был хронический вывих плеча, оно все время «вылетало», я ходила в гипсе, а Жора ждал, и время шло. В конце концов я решила: хватит. Не помню подробностей того разговора с Жорой, помню только: мы оба плакали. И Лена Чайковская плакала, мой тренер.

Но так сразу уйти со льда я не сумела. Только ушла от Лены, не хотела быть для нее обузой. Очень ее любила и сейчас люблю. Перешла в ЦСКА, к Станиславу Жуку. Партнера у меня не было — каталась одна, ждала... И вот однажды играли мы в хоккей: Ира Роднина, Леша Уланов, Шура Горелик, я. Шайба с силой попала мне на клюшку, я почувствовала боль в руке, а потом Шура вез меня на такси в клинику имени Склифосовского, пытался утешить, а я хохотала. Честное слово. Шура не мог ничего понять, а я чувствовала облегчение. Все решилось само. За меня. Все, все, все!

И дальше все вышло само собой. Мне не пришлось долго размышлять, как быть дальше. Недели через две мне позвонил Саша Тихомиров (была такая спортивная пара — Суслина и Тихомиров) и сказал: «Тарас, хочешь нас с Людой тренировать?» Случись это сейчас, когда я стала старше, я, может быть, раздумывала и прикидывала бы. А тогда просто сказала: «Хочу». Уже позже я поняла, что сделал это Саша больше для меня, чем для себя. На первых наших соревнованиях они мне так и говорили: «Таня, мы для тебя катались». В общем, спасибо Саше, с которым в паре я когда-то начинала, стала мастером, а потом вымахала длинная и стала кататься с Жорой Проскуриным. Правда, новую партнершу, между прочим, ему сама посоветовала...

Наверное, я мало что знала и умела. Но почти сразу же вылезла в коньках на лед и принялась учить и переучивать. И по делу, как говорится, и не по делу. Заставила ребят тренироваться дважды в день, они к этому не привыкли, уставали, а мне было мало. Мне самой было совершенно необходимо делать все лучше, чем они, чтобы иметь право показывать, и, помню, «серпантин» у них получался — они оба миниатюрные, им ловчее, — а у меня нет, и я старалась, старалась...

Отец всегда говорит: «Прежде чем их истязать, надо себя истязать. Воспитывать на личном примере».

Мой отец учит меня только тому, что входит в его принципы, а они нерушимы. Кто еще может в пятьдесят лет, чтобы показать пример своим хоккеистам, прыгать с трехметровой вышки головой вниз, а потом приходить в себя, лежать целый день? Помню, я была совсем маленькая, а он еще сам играл — в футбол и хоккей — и ногу сломал. И с костылями на одной ноге делал упражнения. С детства он по утрам выгонял меня во двор на зарядку, сам же смотрел с балкона, и если я под взглядами ста соседских мальчишек пропускала какое-нибудь звено, то должна была все начинать сначала.

Когда я перешла в ЦСКА и папа, как армеец, почувствовал за меня еще большую ответственность, я в пять утра слышала его голос (сам он встает в четыре): «Дочка, я приготовил тебе завтрак и договорился, что ты будешь кататься два часа до тренировки». Каталась при одной-единственной лампочке...

Папа советует мне после каждых соревнований писать подробный отчет. Чтобы в нем были отражены тенденции развития фигурного катания. И высказаны мои взгляды на пути этого развития. Когда я собираюсь в отпуск, папа дает мне длиннющие задания, например, придумать столько-то элементов общефизической подготовки, которых прежде никто не видел и не знал.

Когда Войтюк и Жигалин заняли четвертое место на чемпионате Европы, папа во всеуслышание во время публичного выступления сказал: «Это, конечно, неплохо, но у нас в хоккее за четвертое место с работы сняли бы».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.