Теперь я тренер

Но вернусь к началу своей работы. К моим ошибкам. Их было много, больших и маленьких. Вот одна. Суслина и Тихомиров выступали в Лужниках на открытом первенстве Москвы. А во дворце спорта такой замечательный зал, что хочется быть там особенно красивым, и настроение должно быть торжественное, приподнятое, Люсе как раз накануне сшили новое платье, я сама пришивала к нему кружева. Остается два номера до их выступления, и вдруг в раздевалке я вижу, что она в старом платье. Может быть, это было суеверие или что-нибудь еще, но я не стала разбираться. Сказала довольно резко, чтобы она переоделась. Конечно, я отвлекла ее, помешала настроиться, на лед она вышла со слезами на глазах, откаталась плохо и, закончив, расплакалась у меня на груди, хотя ни словечком не упрекнула. Ругала себя потом я сама. И зарубила себе: вопрос о костюмах обсуждать заранее.

В 1968 году на чемпионате страны в Воскресенске ко мне подошел известный тренер по танцам Игорь Александрович Кабанов и попросил внимательно посмотреть за его парами — Таней Войтюк со Славой Жигалиным и Леной Жарковой с Геной Карпоносовым. Я согласилась без всяких задних мыслей — мне было не до них. Едва-едва я начала входить в роль тренера: катались Люся с Сашей, и я, смотря из-за бортика, внутренне повторяла за ними каждый шаг, по ночам меня от волнения тошнило, виски разламывались от боли. Значительно позже Таня Войтюк сыронизирует в стенной газете: «119 таблеток от головной боли приняла Т. А. Тарасова. В связи с тем, что врач выдавал ей, как правило, тройчатку, эту цифру следует утроить». А тут меня только-только зачислили на тренерскую работу, спасибо Зинаиде Ильиничне Набаловой, директору стадиона Юных пионеров, она поверила в меня.

После соревнований Кабанов подошел ко мне снова.

— Я хочу предложить вам работать с этими парами.

Сказать, что я поразилась, будет мало. Предложенные мне ученики юны, перспективны, на виду, и таких подарков тренеры друг другу не делают. Кабанов объяснил, что он советовался обо мне со знающими людьми, мнение хорошее, мне надо расти, а ответственность в этом поможет, он же сам очень занят на основной работе (он был тогда начальником планового отдела одного из внешнеторговых объединений) и, кроме того, хотел бы сосредоточиться на судействе фигурного катания.

И началось! Голова у меня трещала от идей. Я засыпала ребят информацией, которую они просто не в состоянии были переварить, я носилась за ними по льду, а Кабанов, который являлся на каждую тренировку, ходил вдоль бортика и молчал. Я подлетела к нему: «Ну, как?» «Все в порядке, спокойнее». Я не могла быть спокойной.

Потом я заметила, что мои юные ученики мнутся, не зная, как им меня называть. Узнала позже: Кабанов посоветовал (он никогда не приказывает, только советует) по имени-отчеству. Но я была ненамного их старше. В общем, стали звать Таней, хотя кое-кого это и шокировало. А меня нет, разве в этом дело?

И вот с 1968 года мы вместе. Мы — это Войтюк, Жигалин и я (Жаркова и Карпоносов вскоре перешли к Чайковской). Кто они такие, мои ученики?

Таня поначалу с потоком информации не справлялась. Она должна была что-то одно понять, подумать, усвоить, чтобы перейти к следующему. Сейчас Таня — человек взрослый, наделенный собственными взглядами, независимый и уверенный. В паре она ведущая. Ей нельзя сказать просто: «Делай так». Надо объяснить, зачем, для чего, к чему это ведет. Я очень ее люблю, но с ней нелегко. Славу Жигалина она все время учит, школит, а он молчит. Эта его молчаливость — удивительное, прекрасное качество. Партнер в танцах вообще должен быть несколько на втором плане. А потом, один из партнеров обязан обладать нелегким умением слушать, терпеть и уступать — порой и сильные пары разваливались только из-за того, что коса находила на камень. А Славочка, он такой: скажи ему, чтобы делал, скажем, шаги, и уйди с катка на час. Вернешься — делает.

И еще одна танцевальная пара у меня вскоре появилась — Ира Моисеева и Андрюша Миненков. Их ко мне тоже привел Игорь Александрович. Очень они были смешные: маленькая, тоненькая Ирочка с дрожащими ручками и ножками и красивой, напряженной от застенчивости шейкой, и Андрюша — птенец с большими удивленными глазами, торчащими ушами (правое совсем лопушком) и детским ртом, который открыт, когда Андрюша думает, старается, сердится, радуется, то есть почти всегда.

Трудолюбие колоссальное. Колоссальное! В 1969 году они были седьмыми на взрослом чемпионате страны. Выполнили норму мастера, но званий не получили, поскольку им было по 14 лет. Потом они как-то сразу выросли и перестали справляться со своими телами. Теперь научились...

Сцена на тренировке:

— Ирочка, оставь плечо здесь.

— Татьяна Анатольевна, а чего он толкается?

— Она сама толкается, — обиженно заявляет партнер.

— Ирочка, смотри ему в глаза!

— Я не хочу ему смотреть в глаза, я не могу отвлекаться, а то у меня ноги не едут...

Да, во многом они совсем дети. И у них сейчас трудный период: прежде они во всем полагались на мое мнение, теперь имеют какие-то собственные взгляды, но разобраться, кто из них главнее, кто ведущий в паре, пока не могут, дуются друг на друга, капризничают, и я порой выгоняю их с тренировки. Тогда они ездят вдоль бортов подальше от меня. Переживают.

Между тем они уже в сборной страны, по итогам чемпионата — четвертая пара. Игорь Александрович, с которым я неизменно обо всем советуюсь, сказал в этом году, что у них излишне сложная музыка — не «на публику». А я на сей раз не согласилась. По-моему, ребят надо воспитывать именно на сложной музыке, уж если они под нее добиваются успеха, то под легкую, броскую, «бисовую» и подавно добьются. В общем, очень в них верю. И надеюсь на самые высокие места. Не только в стране.

И еще у меня одна есть молоденькая пара — спортивная: Ира Черняева и Вася Благов. Тоже четвертые на первенстве СССР. Сезон начали отлично, потом поехали впервые в жизни за границу — в ГДР, и там Ира получила травму, они проиграли и на какое-то время просто потеряли веру в себя. Восстановились только к чемпионату, а в феврале, на соревнованиях в Венгрии, выступили просто блестяще.