Верни людям свою мечту

Я был на заводе, где он работает начальником цеха.

Валентин Николаевич Бондарев показывал мне свой цех, проводил от станка к станку и объяснял все сложные процессы и принципы работы механизмов. Он был в замасленном ватнике и в белой рубашке под этим ватником... Я понял тогда, что Валька — поэт.

— Я-то нашел,—сказал Валька.— А ты, Толь, молчишь, потому что тебе нечего сказать. «Плевал я на твое великолепие!» — передразнил он Толика.— Только на это тебя и хватило. А на что ты не плевал?!

Валька соскочил с барьера и стал трясти Анатолия за плечи.

— Ну скажи хоть что-нибудь. Ты ведь на глазах каменеешь. Мы же взрослые люди, и думать надо по-взрослому.

— Понимаешь...—Толик словно возвращался из какого-то тумана.— Понимаешь, мне как-то стало все равно.

— А город... У тебя же был город, Толька!

— Что город?! Один раз опоздал на работу, другой раз совсем не вышел... Один выговор, второй... Только и слышишь: долг, долг, долг... Будто вправду кому-то должен!

—Н-да-а,— раздумчиво протянул Валька.— А ведь ты должен. Толь, должен. Должен людям свой город. Ты понял меня, Толь?

— Философ ты, Валька,— грустно улыбнулся Толик.

— Ну и пусть! Вы всегда ржали в Бельцах, когда я пытался вам что-нибудь втолковать. Но ты, понимаешь, ты должен мне, всему 8-му «Б», всем людям тот город в пустыне, о котором мечтап двенадцать лет назад. И Серега должен белый лайнер. Лайнер, а не ореховый гарнитур...

Толик вдруг обозлился. Он резко повернулся к Валентину.

— Хватит! — блеснул прищуренными глазами.— На Приморском бульваре целуют девушек, а не читают лекции по диалектике.

Они стояли с Валентином лицом к лицу.

— Ив Бельцы я с вами не поеду. Не поеду! На кой черт мне сдался этот старикан! Снова поучать меня будете?! Хватит! Надоело! — Он уже почти кричал.— И вообще теперь давайте так: вы сами по себе, я сам по себе.

Никому не подав руки, он повернулся и почти побежал. Под платанами часто застучали его каблуки. Огни судов в порту уже потускнели.

— Дурак наш Толик. Просто дурак,— сказал Валентин.

Мы с ним выкурили еще по сигарете. Мы больше не говорили ни о чем. Просто стояли и курили. А по всей Одессе уже шаркали метлы дворников.

— Так что, до вечера?

— До вечера.