Крушение идолов

Миша тогда не знал, как ему повезло, как ему редкостно повезло с этим знакомством.

Степан Константинович говорил с ним первый раз недолго:

— Специальность?

— Нету...

— Жилье?

— Выгоняют.

— Ясно... Айда со мной, парень...

Ляшенко уже много лет директорствовал в школе, где обучались трудные дети.

В райкоме комсомола он сказал про Мишу озабоченно:

— Беру к себе... Библиотекарем поставим, общежитие дадим, жить будет рядом с нашими учителями.

— Он английским увлекался, — сказал Ковалюк. — Вы его имейте в виду, ладно? Познакомьте с каким-нибудь местным вашим полиглотом.

Степан Константинович весело подмигнул:

— Сделаем!

И Миша ушел с ним к новым друзьям, новым книгам, новой жизни.

Те, прежние его «братья и сестры», остались по ту сторону барьера. Он часто вспоминал Сашу Бычкова, Нонну и Свету Голубенке, Аллу Губрий и особенно Клаву Косьмин, с которой произошла незадолго до его ухода из секты одна из множества драм.

Кто-то подглядел однажды, как «сестра Клава», 18-летняя ученица одной из школ, целовалась после выпускного вечера у школы с каким-то парнем. Что было! Всполошенная община гудела, заседала несколько дней напролет, поставив перед собой обвиняемую и выпытывая у нее каждую подробность, доводя обидными, зазорными вопросами до пунцового румянца, до слез. Запугивали, стращали, довели до истерики. И тогда у потерявшей равновесие дивчины вырвалось:

— Да что я, одна, что ли? Вон Нонка Голубенке с Колей Бычковым любится! Что мы, черствые, что ли? Живые ж!

Престарелые «святые» ахнули, повскакали со стульев. В Жданов, в детскую организацию пятидесятников, к пресвитеру Алексею полетел донос. Оттуда прибыли посланцы, и Клавке с Нонкой пришлось туго. Грех им пришлось замаливать года три. Разбили Клавкину любовь... Эту историю Миша как-то рассказал Николаю, чтобы показать, как у них в секте «высоко ставят чистоту».

Тот сказал серьезно:

— Жестоки вы... По-страшному... Слова эти хлестнули его. Он хотел порить, но на ум приходили мысли о маленькой погибшей девочке Хлистун, о Клавке и Нонке, об отце... Бог есть добро и любовь... Но если нет ни добра, ни любви, значит, нет и...