Театр имени Ленинского комсомола. А.Арбузов «Жестокие игры». Ситуация середины семидесятых годов. Сегодня персонажам около тридцати, возраст некомсомольский, послепризывной. Хочется верить, что некоторые из них завели семью, может быть, у кого-нибудь появился ребенок. Но сочувственно-понимающего драматургического воспроизведения мира пятнадцати-восемнадцатилетних что-то давно не приходилось встречать. А этот мир едва ли не сложнее, чем мир сложившихся взрослых, он меняется очень быстро, и мы не поспеваем за ним, отделываясь вечным «ну и молодело, пошла». По роду своих педагогических занятий каждые четыре года встречаясь с новым курсом, я всякий раз оказываюсь поначалу (а иногда и до конца обучения) сбитым с толку, каждый раз приходится искать новые пути к очередному курсу, и, увы, иной раз так и не находишь. Самое простое и успокаивающее объяснение в таких случаях — плохой курс. Мол, ты-то прав, а они виноваты. Что ж, конечно, курс на курс и даже поколение на поколение не приходится. А все же когда встречаешься со стеной отчуждения, возникающей между преподавателем и курсом, чаще всего вину надо делить пополам, значит, что-то не сумели преодолеть в себе, что-то не разглядели друг в друге, а не в этом ли, в сущности, и состоит одна из сверхзадач жизни, если, конечно, видеть в жизни какие-то цели? Несложившиеся отношения на работе, разрушение семьи — и то, и другое чаще всего происходит в результате самоутверждения за счет близких. И на фоне распада тем ценнее и дороже прочные устои, традиции, возникающие в новом поколении. Одна из самых больших радостей минувшего лета — у шестерых недавних студентов родились дети, причем в одном случае это был второй ребенок, а в другом — родился третий ребенок! Может быть, через несколько лет афоризм из недавнего рассказа В.Астафьева «современно одетые, современно однодетные» станет анахронизмом? И кто знает, быть может, ближайшие годы дадут раскрыться этому пока еще «молчаливому» поколению двадцати-двадцатипятилетних, у которых законы нравственности, ума и воли достаточно прочны, и тогда уйдут в прошлое и другие проблемы, представшие ныне перед судом общественной совести?

... А знаете, в каких спектаклях недавнего времени можно увидеть молодых героев? В спектаклях о войне. Это они, «навеки девятнадцатилетние», кондратьевский «Сашка», дударевские «Рядовые», Алеша из киносценария Г.Чухрая... Не потому ли ушли с современной сцены молодые герои, что они не очень-то получали возможность обнаружить себя в жизни? Не случайно два спектакля Театра имени Ленинского комсомола — «Чинарский манифест» и «Проводим эксперимент», — посвященные проблеме молодого руководителя, откровенно ироничны и «экспериментальны». Откройте номера журналов последних лет, указывающие даты рождения своих авторов, и вы увидите, что даже сорокалетних можно перечесть по пальцам, тридцатилетних — единицы, а двадцатилетних я просто не встречал.

Присуждение в 1985 году Государственной премии СССР тридцатипятилетнему драматургу А. Дудареву — событие, которого не было столько лет, сколько прожил А. Дударев. Но вспомним, что в его годы у К. Симонова было шесть Государственных премий. Назовите мне тридцатилетнего поэта — лидера своего поколения (хотя одаренных достаточно много). А «Василия Теркина» знала вся страна, знали и за ее пределами.

А вот история советской драматургии. К тридцати пяти годам Булгаков написал «Дни Турбиных», Лавренев — «Разлом», Маяковский — «Клоп», В. Иванов — «Бронепоезд 14-69», Погодин — все свои производственные пьесы, Корнейчук — «Гибель эскадры» и «Платон Кречет», Арбузов — «Таня» и «Город на заре», Вампилов — все свои пьесы...

От Станиславского и Немировича-Данченко до Товстоногова и Ефремова, до Захарова и Стуруа все крупнейшие отечественные режиссеры в сорок — сорок с небольшим становились мастерами первостепенными, а мы сейчас с радостью говорим о начинающих сорокалетних, восхищаемся их дебютами. С. Образцов в тридцать лет создал тот театр кукол, которым руководит более пятидесяти лет.

Выдающиеся научные открытия, как правило, совершались до сорока лет. Семенов и Колмогоров, Капица и Ландау были в эти годы академиками. Крупнейшая величина в области гуманитарных наук академик Лихачев в сорок пять лет возглавил сектор древнерусской литературы, был членом-корреспондентом АН СССР, лауреатом Государственной премии. Это факты, это реальность, это жизнь. Ей надо смотреть в глаза. И если сегодня мое поколение не может похвастаться ни такими писателями, ни такими режиссерами, ни такими учеными, ни такими государственными деятелями, то давайте, во-первых, честно признаемся в этом, а во-вторых, подумаем, что можно сделать, чтобы не было ситуации неподготовленной смены, чтобы помочь раскрыться тридцатилетним.

В романе Н.Думбадзе «Закон вечности» герой произносит такие слова: «К руководству начинают приходить люди моего поколения». Если вспомнить год рождения самого Думбадзе (1928) и сопоставить эту дату с датами рождения руководителей партии и государства, то можно подивиться почти математически точной проницательности писателя. Не пытаясь соревноваться с Н.Думбадзе в прозорливости, считаю возможным сказать, что теперь начинают приходить к руководству люди поколения, родившегося после войны.

Вот почему острота ситуации спектакля Театра, имени Ленинского комсомола «Проводим эксперимент», поставленного весной 1984 года, оказалась за полтора года «снятой» теми изменениями, которые произошли за это время в реальной жизни. Эксперимент заключался в том, что главному герою, родившемуся в 1951-м, и его сверстникам на месяц (!) дали возможность руководить заводом. А что же здесь экспериментального? В ноябре 1985 года из краткой биографии одного из руководителей нашего государства можно было узнать, что он в 33 года стал главным инженером крупнейшего машиностроительного завода. И думаю, что это отнюдь не единичный пример.

И последнее. «Кибернетическое» мышление последних десятилетий слишком часто социальную драму сводит к драме управления. Борьба хорошего и плохого, нового и старого сводится к борьбе одного руководителя с другим. В кабинете крайкома (пьеса «Равняется четырем Франциям») идет горячий спор о том, как надо руководить людьми, но те, кем надо руководить, на сцене не появляются. Пьеса «Заседание парткома». Но в реальной жизни было два заседания! Кроме парткома, собиралась еще и бригада рабочих, которая обсуждала ту же проблему. Их бы послушать!

Вы заметили, что чем реже мы можем повидаться и поговорить с иным руководителем в жизни, тем чаще мы его видим на экране и на сцене? В жизни мы имеем дело с продавцом, а не с директором магазина, с учителем, который учит наших детей, а не с директором школы, с лечащим врачом, а не с главврачом, с рабочими, делающими ремонт нашего дома, а не с прорабом, с таксистом, а не с директором автобазы, с рядовым преподавателем, а не с ректором. А на сцене сплошь руководящие должности, конфликтующие между собой, без опоры на подчиненных. И когда мы часто говорим о необходимости появления руководителей нового типа, мне кажется, надо добавлять: «и подчиненных нового типа» — и в жизни, и в искусстве.

В лучшие периоды истории отечественной критики она всегда шла не за искусством, а вместе с ним, не в стороне от жизни, а в самой ее гуще, сполна возвращая в жизнь и в искусство то, что от них получила. Этой обратной связью критика и сильна, в ней смысл и оправдание ее существования.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.