Железный прораб

Огромные колонны скрипели под ударами, и у робких людей, заблудившихся в стальном лесу, холодок щекотал спину. Вооружившись техническими справочниками, они кричали о том, что безграмотный матрос губит цех, что так ставить колонны нельзя. Робких людей не послушали. А комсомол бросил на участок свои лучшие бригады. Комсомольцы не знали, что такое строп и чем майна отличается от виры. Но они знали, что кузницу надо построить в срок, и поэтому они стали такелажниками. Во главе с железным прорабом, они пошли в метель, в зиму, в морозы, в штормы. Штормы не утихали в эту зиму.

И был один жуткий час.

Была ночь. И метель. Черная метель, какая бывает ночью. Железный прораб в стальном лесу колонн разбил небольшую юрту, поставил там времянку - печь, поставил нары, и жил там. Он засыпал здесь на четыре часа в сутки.

Большой человек спал не раздеваясь. В багровых отсветах раскаленной времянки сверкал заиндевевший его воротник. Тени запали глубоко под глазницы, и лоб рассекали морщины.

- Товарищ Мельников! Человек на нарах вздрогнул.

- Товарищ Мельников! Рабочие отказались работать! Мельников вскочил.

- В чем дело?!

- Боятся. На дворе метель. Шторм крепчает. Не быть бы худу! Мельников выскочил за двери. За дверями раскрылась адская феерия. Прожектора, мобилизованные железным прорабом со всей стройки, искусственными солнцами кромсали ночь.

Шторм действительно крепчал. Двадцатиметровые колонны раскачивались в жутком ритме.

Надо подняться по стреле крана на 25 метров, оттуда по тросам спуститься вниз, ухватиться за колонну и на высоте четырехэтажного дома поймать и закрепить связь. Ветровая связь с точностью маятника ударами своими отсчитывает секунды. И вдруг мозг озаряет яркое, как полдень, воспоминание.

Девятьсот восьмой год. «Кирасунда» - греческий парусник, да котором юноша Мельников - юнга. Хитрый переплет снастей. Черт возьми... Да ведь это ветровая связь... Это же настоящая бом - бор - рея, по - купеческому баба - фига.

И через мгновение, загнув крепкую матросскую брань, прораб рванулся вверх по переплетам стрелы.

Светало. Шторм выбился из сил в неравной борьбе с упрямыми людьми. Шторм схлестнулся с героическим ветром производственной зависти. Шторм далеко отогнали в степь, в безвестность, к горизонтам.

... В тысячу девятьсот двадцать втором году атаман Перепеляев ледяным походом через Охотское море и порт Аян по побережью Ледовитого океана вел армию рыцарей белого знамени и желтой иены.

Рыцарям, вооруженным японскими пулеметами и русским спиртом, очень хотелось проникнуть в Якутию, поднять восстание и оттуда обрушиться на юг, чтобы отрезать Дальний Восток от РСФСР. Тогда впервые в истории человечества за полярным кругом загремели орудия и вековой лед окоченевшей тундры расплавился под свинцовыми плевками пулемета.

В те ледяные и огненные дни по приказу товарища Уборевича краском Мельников разворачивал, утопая по пояс в снегу, вверенную ему интернациональную роту, составленную из тунгусов, русских и якутов.

В эти дни не утихали штормы. И в грозных воплях огнедышащей метели, запутавшейся в стальных переплетах колонн, седеющий краском слышал крики крепкого друга своего - пулеметчика, который ушел за полярным кругом в века (пулеметчик, отбиваясь от белой сволочи, сеял в промерзшей тундре смерть, орошая снега свинцом и кровью. Вдруг верного его «Максима» сковал полярный холод. Тогда друг железного прораба припал к замку пулемета, чтобы согреть его собственным дыханием. И замороженный металл в одно мгновение отрезал начисто губы пулеметчика).

Пневматические молотки на кузнице Харьковского тракторостроя продолжают орлиный клекот замерзшего пулемета. В те дни, сражаясь за мировой рекорд, бригады Колокольцева, Мисягина и Марусина в неистовом гневе проклинали отсутствие пара. Инертные материалы, песок, цемент замерзали на холоде и их нужно было отогревать теплым паром. Пара не было, и бетонщики, в героическом своем неистовстве, бросались плашмя на инертные материалы, чтобы оживить и разогреть их своим человеческим теплом. Железный прораб, готовясь к установке конструкций в литейном цехе забрел на 10 - й участок. Над землей в тот день гуляли веселые апрельские ветры. Железная арматура чеканилась выпукло на сияющем небе, белые облака облепили ее, как паруса, и новые корпуса стояли, как корабли дальнего плавания, готовые сняться с якоря. На 10 - м участке, увязая по колени в грузах земли, которую не успели вывезти из цеха, надрывались люди, тщетно пытаясь расчистить дорогу вагонеткам с бетоном. Цех на всем ходу грудью врезался в мель, и сидел так в западне из мусора. Старый моряк глянул остро на арматуру потолка, на которой раздувались паруса. Снасти кораблей вспомнились отчетливо. Он предложил оснастить арматуру, провести вверху над головой рельсы, на движущихся блоках привесить к ним ковши и гонять их, таща на веревке и подталкивая баграми.

И вот, грохоча невероятным хохотом, ударяясь о колонны, раскачиваясь на ходу, ковши понеслись над одураченными глыбами земли, завалившей цех, над балками, досками, цехами. Это был ловкий, военный обход неприятеля, но, это конечно было и техникой. Подвесная дорога железного прораба дала возможность группе Гужвы дать рекорд - 102. По этой дороге, выражаясь Фигурально, группа пришла к победе.

Потом воздушные ковши, - выдумка старого матроса, стали привычны. Их использовали много раз и они участвовали, как важная составная часть боя в последнем тракторостроевском рекорде - 937. Связь между погибшим за полярным кругом пулеметчиком, бетонщиком, отогревавшим телом цемент и победоносными ковшами прораба - очень проста. Энтузиазм героев не утихает. Вьюги 19 - го перекликаются с вьюгами - 30 - го. Но в 30 - м, в реконструктивном, в битвы выступает бок о бок с энтузиазмом - техника. Связи между эпохами проступают с предельной четкостью в матросе - краскоме, коммунисте, прорабе строительства.