Намного о вьюгах, гибели пулеметчика за полярным кругом, о бетоне, который мчится в воздухе, технике и гражданской войне.

Два огнекрылых скакуна мчались стремглав, терзая копытами рельсы, окровавленные закатом. За задраенными наглухо люками бронебойных башен укрылись оглушенные бессонницей и канонадой матросы. Позади остался взорванный мост. Впереди блуждала смерть, и люди в смушковых шапках гарцевали, готовя динамитные шашки, пели «Яблочко» и между делом пытали захваченного вчера комиссара. Два матросских бронепоезда, пойманные в мешок, пробивались на север. Под Ново - Красным стальной разбег был остановлен фугасами. В опустевшем селе красноармейцы подобрали окровавленного, босого краскома, которого махновцы не успели добить. В подкладке разорванного рыжего френча они нашли полотняную тряпицу, на которой расплылись фиолетовые буквы: партбилет, выданный в дни террора французских оккупантов подпольным комитетом Российской Коммунистической партией (большевиков) города Одессы. Краскома увезли на север, чтобы потом эвакуировать в Брянск. В Брянске босому краскому выписали драгоценный ордер на портянки и пару сапог. Но во всем городе не нашлось ни одной пары обуви, которую изувеченный моряк мог бы натянуть на свои распухшие ноги.

Тогда находчивый интендант притащил с выставки забытые в запыленной витрине аршинные ботинки - мировую рекламу «Скорохода». Раненному вместо портянок выписали простыню, и он с неописуемым наслаждением обулся в несуразную огненную обувь, подвязав ее телефонной проволокой.

В тот же вечер большой, похожий на квадрат, краском, пошатываясь, брел на вокзал, волоча по земле удивительные аршинные ботинки.

Из Брянска краском уехал в Москву, чтобы оттуда двинуть на Колчака.

... - Одна!... - Три!

- Одна!

- Три, дьявол вам на рога! Так началась «итальянка».

В искусстве такелажа человек преодолевает самого себя и постигает высшее наслаждение властвовать над тяжестями. Человек, овладевший тайнами такелажа, глядит с презрением на многотонные болванки и скалы, он жонглирует машинами и играет неподвижными фермами.

лупа и Тихонов были единственными матросами на площадке. Они хотели одного: разменять свои знания на шелест червонцев. И кривой их путь расходился с ровным, как грот-мачта, маршрутом товарища Мельникова. Вот почему в этот пасмурный осенний день, когда в воздухе нависла противная мгла - то ли туман, то ли дождь, - на крышу ремонтного цеха вскарабкался большой, похожий на квадрат, человек.

Лупа и Тихонов попятились. Внизу, задрав головы, собрались зеваки.

Большой квадратный прораб сказал:

- Рвачи! Сегодня я сам ставлю три фермы! Если завтра вы опять поставите только одну, я вас опозорю на весь Тракторострой.

... К вечеру над крышей ремонтного цеха застыли три массивных железных фермы. На утро Лупа и Тихонов прекратили «итальянку;

Три фермы и день - эта норма была закреплена.

... Краскома, который одиннадцать лет назад брел по улицам города Брянска в мировой рекламе «Скорохода», звали тов. Мельников.

Конечно можно было бы рассказать о том, что установка ферм на механосборочном была окончена за несколько дней до срока, можно было бы написать о чудесах изобретательности по укладке балок в сборочном цехе, о романтике ночных штурмов на стройке фабзавуча. Можно было бы рассказать о том, как бывший краском тов. Мельников создал ударную бригаду из допровцев, но это все конечно не основное. Главное было потом. Когда поднялись вьюги и надо было ставить кузнечный цех.

Отряд краскома Мельникова получил сложное оперативное задание - выковать в месячный срок железное чудо, победить ледяные штормы, укротить время и металл.

Занесенная сугробами площадка была пустынна. Степные ветры завывала над дощатым бараком, в котором хранился инструмент и проекты. Кровь коченела в жилах при одной мысли о том, что сейчас надо будет взяться голыми руками за железо. Людям, впервые пришедшим на стройку, делалось жутко и хотелось спрятаться в барак. Но прятаться было нельзя. Наоборот, надо было, цепко ухватившись за колонну, карабкаться по ней вверх на высоту пятиэтажного дома. Колонны обмерзли льдом. Нужно было сбивать этот лед, рубить его, дробить молотом и продвигаться все выше, чтобы на самой головокружительной вершине клепать ветровые связи.

Ветровых связей не хватало - задерживал горловский завод. Но работу надо было вести полным ходом, и поэтому приходилось идти на отчаянный риск - крепить двадцатиметровые колонны стальными тросами, чтобы хоть как - нибудь закрепить гигантский остов завтрашнего цеха.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.