Заводской район

«Гуляем», – радостно сообщил он какому-то парню, останавливаясь на мгновение. Из карманов, как гранаты, торчали бутылки.

Парень поинтересовался, по какому случаю гуляет Виктор. «А ни по какому, – ответил Виктор. – Чего делать-то?» И помчался, в свою 146-ю комнату, где издали его собутыльники.

В тот вечер в общежитии не было и не планировалось ни одного мероприятия: ни культурного, ни спортивного, ни танцев, ни викторин, ничего, кроме... телевизора! Воспитатель одиноко сидела в красном уголке, листая старые иллюстрированные журналы и ожидая окончания рабочей недели. В субботу у воспитателя общежития выходной день. Зато продавцы винных отделов окрестных магазинов работали в эти вечерние часы с предельной нагрузкой. Водку, несмотря на самые грозные приказы и распоряжения, по-прежнему можно купить без особого труда как ранним утром, так и поздним вечером. Только последний рейд оперативного комсомольского отряда «Дзержинец» вскрыл десятки случаев грубейшего нарушения правил торговли спиртными напитками. Бойцы из «Дзержинца» рассказывали, что даже девушкам из оперативного отряда продавцы в воскресный день чуть ли не навязывали «Экстру». Выборочная проверка показала, что многие «торговые точки» района более одной трети плана выполняют за счет продажи вина и водки.

И, как следствие, предприятия заводского района Несут значительный ущерб от прогулов и аварий, снижения производительности труда и брака, у которых одна причина – водка. В 1974 году только из-за прогулов молодых рабочих «Центро-лит» потерял 1 380 человеко-дней. Статистики района, которые знают почти все, к сожалению, не смогли дать цифры материального ущерба, наносимого пьянством: такой подсчет в районе не ведется. И думается, напрасно. Мне попались интересные исследования, правда, почти полувековой давности. Относятся они к 1928 году. Тогда экономисты совместно с социологами подсчитали примерный ущерб в масштабе всей страны. Так, если государство в то время ежегодно получало от продажи спиртных напитков прибыль в 728 миллионов рублей, то чистый убыток составлял 1 270 миллионов рублей. Конечно, эти цифры далеко не полностью отражали фактические материальные потери от пьянства, не говоря уже об огромном моральном ущербе, который ни в каких рублях не выразить.

– Две трети преступлений против общественного порядка, – рассказывает начальник Железнодорожного РОВД города Рязани майор Титков, – совершается в нашем районе в нетрезвом виде. А если взять такой вид правонарушения, как хулиганство, то я лично еще трезвого хулигана не видел. Попадают к нам в отделение в основном молодые ребята с трех предприятий: завода «Центрелит», трестов «Железобетон» и «Рязаньстрой-23». О каждом таком случае мы сообщаем на предприятие. А вот ответы о принятых мерах от комитетов комсомола приходят не всегда. Запрашиваем вторично и, наконец, получаем успокаивающий ответ: «Обсудили, все в порядке, зря волнуетесь». Проходит время, и снова встречаешь парня в милиции...

Титкову приносят бумаги на подпись. Он просматривает их, одну откладывает в сторону.

– Опять парень с «Центролита». Ученик заливщика. Комсомолец. Дебош в столовой.

Через несколько дней приходим на заседание дисциплинарной комиссии цеха точного литья, где работает этот парень. Заседание ведет начальник цеха. Ведет строго, по-деловому быстро: за дверью кабинета ждут своей очереди еще шесть нарушителей трудовой дисциплины и общественного порядка.

– Лишаем премий, переносим отпуск на зимние месяцы, – говорит председатель цехкома, – а нарушений вроде и не убавляется. Каждый четверг заседаем...

Между тем выясняется, что проступок парня не обсудили ни на комсомольском, ни на общем собрании участка или цеха. Сразу вызвали на дисциплинарную комиссию. А ведь как показал опыт Тулы, Калуги, Горького и некоторых других городов, наиболее действенной мерой для нарушителей является именно обсуждение на рабочем собрании. Социологический опрос самих нарушителей на четырех тульских предприятиях только подтвердил этот вывод: административное взыскание стоит на седьмом месте по силе воздействия. На «Центролите» его неправомерно выдвинули на первое место.

Ни комсорг, ни мастер до заседания комиссии толком не поговорили с парнем, не выяснили, почему Владимир, недавно пришедший на завод, учившийся в музыкальной школе, занимавшийся боксом, секретарь комсомольского бюро в. армии, вдруг устроил пьяный дебош.

На вопросы Владимир отвечает односложно, вину признает, заверяет, что подобное не повторится.

– Есть предложение, – говорит начальник цеха, – объявить выговор и лишить ста процентов премии. Есть возражения? Нет. Занесите в протокол. Кто следующий? Короткова? Пусть войдет Короткова.

Обсуждение закончено. Оно заняло четыре с половииой минуты. Случаен ли этот дебош в столовой? О чем думает парень, выходя из кабинета начальника цеха? Какой след оставило это обсуждение в его душе?

Видимо, похожим было и обсуждение Манохина. «Сначала сильно расстроился. Иду по заводу, а навстречу Кошкин. Мы с ним вместе работали. Он вообще хорошо ко мне относился. «Обсудили?» – спрашивает Кошкин. «Обсудили». «Ну и лады, – говорит Кошкин. – Пошли пивка попьем для начала...»

Видно, так оно и было, как вспоминает Манохин. Добавлю только, что Кошкин пришел в энергоцех, освободившись из заключения. И у него, как видно, был свой «интерес» к слабохарактерному сельскому пареньку. Наверное, именно с этого момента Манохин и поверил Кошкину, «поддержавшему» его в трудную минуту.

А ведь рядом с Манохиным в этот день, как и в последующие, должен был оказаться не Кошкин, который вовсе не «стер» свое прошлое, а, к примеру, Валерий Монахов или Борис Крючков – уважаемые парни не только в бригаде, но и в цехе, надежные ребята, па которых можно положиться в любой беде. И сделать так, чтобы именно Борис или Валерий помогли Манохину выбраться из трясины, засасывающей его, конечно, нужно было в первую очередь комсоргу Александру Беляеву. Но Александр комсорг молодой, опыта у него еще маловато, а вовремя никто из старших и более опытных товарищей ему не подсказал, что нужно сделать в таком тонком и вовсе не простом деле. Александр понимал и видел, что с Манохиным происходит неладное, но тут набежали неотложные и тоже важные комсомольские дела – подготовка к 30-летию Победы, сдача норм ГТО, еще что-то, – и неприятный случай с Манохиным не то что забылся, но отошел на второй план. Вспомнился только тогда, когда из милиции пришло новое официальное извещение...

Вот так получилось, что вплотную воспитанием Манохина занялся в рабочее и в свободное от работы время Кошкин. И это была вторая беда.

Ну, а третья беда сидела в самом Манохине. У нее неуклюжее, но точное название – бездуховность. А если проще, то человек ходит на работу, ест, спит, пьет, и на все, что к этому не относится, ему наплевать. Но как выясняется, и довольно скоро: материальное благополучие, удовлетворение в общем-то нехитрых своих потребностей – еще не все, и жить человек хлебом единым не может. Сама жизнь не прощает нарушения гармонии между материальным и духовным, и никакой, даже самый совершенный «дурак с погонами» не заменит и никогда не сможет заменить Литературу, Музыку, Театр, Спорт. Бездуховность мстит за себя жестоко. Мстит пьянством, хулиганством, цинизмом.

– Мы много и резко говорим о вреде водки, – размышляет секретарь Рязанского горкома комсомола Сергей Цыганков, – но, как ни. странно, когда мы справедливо и искренне клеймим пьянство, забываем по-настоящему заглянуть в глубь проблемы, увидеть ее корни. «Комитеты комсомола все еще выступают в роли пассивных регистраторов борьбы с пьянством», – подчеркивалось в постановлении Бюро ЦК ВЛКСМ и коллегии Министерства внутренних дел СССР «Об улучшении воспитательной работы среди молодежи н усилении борьбы с пьянством». Случилось ЧП – комитеты срочно реагируют, принимают меры, порой поспешные, непродуманные...