Заметки с диспута

— Я человек немолодой, мне уже пошел шестой десяток. Всегда часть старшего поколения смотрела скептически на младшее поколение. Это не обязательно недоверие. Каждый из вас, когда вы станете родителями, испытает это. Вам захочется увидеть в детях воплощение того, чего вам в жизни не хватало, к чему вы сами стремились. И вы, родители, предъявляя к детям высокие требования, захотите увидеть в них воплощение самого лучшего.

Мне кажется, молодое поколение прогрессирует к лучшему. Я утверждаю, что нынешнее поколение, те, кто оканчивает десятилетку (по сравнению с теми, кто расстался со школой 25 лет тому назад), более культурны, больше знают. Все это так...

Вот вы, ребята, хвалили нашу школу. Мне она тоже кажется хорошей. И даже незаурядной. Но наша 101-я — самая обыкновенная, ребята здесь не вундеркинды. И мне кажется, в нашей воспитательной работе существуют пробелы, в чем-то она не соответствует глубине, размаху, духу времени.

Вы кончаете школу и хотите попасть в институт. Но процентов сорок из ста, я думаю, не попадет. И что же они будут говорить? Ладно, мол, пойду работать, ничего не поделаешь. А для чего вы пойдете работать? Какая у вас личная задача, какая связь со временем, с пульсом времени? Это у вас и здесь, на диспуте, не прозвучало. Меня очень тревожит, может, вы мало думаете об этом...

Может быть... Но вот чрезвычайно интересное, на мой взгляд, выступление Юли ЛИВЕРТОВСКОИ. Она наконец добралась до главного, заговорила о необходимости осмысления жизни.

— Я завидую одному мальчику, — сказала она. — Он хорошо окончил школу, поступил в институт. У него разносторонние увлечения, которые начались еще в школе и определили его дорогу. Вот другой парень из нашего пионерского лагеря. Он решил стать радиоконструктором, готовил себя к этому, проходил практину в Доме звукозаписи, узнал, что к чему... И потом круто переменил свою жизнь — решил стать врачом. И для этого он опять пошел на очень трудную работу — в «Скорую помощь», чтоб все понять...

Юля говорила о необходимости серьезной жизни, не случайной перспективы. романтики с открытыми глазами... Мне кажется, она знала, кому завидовать и чему завидовать, и первой из участников диспута вступила в область «стратегии шестнадцатилетних».

Еще интереснее, на мой взгляд, думает об этом Дима ВАСЮТИНСКИИ.

— Мне кажется большой ошибкой, — сказал он, — то, что приходится выбирать свою специальность в восьмом классе, когда ничего не знаешь, когда ни о чем не думал, а ведь надо выбирать специальность на всю жизнь. Отучусь свое, окончу одиннадцатый класс, и, может, опять нужно будет что-то менять.

Пока мы учились в школе, все говорили: нехорошо, что пошел на чертежника. Да я и сам знал, что никогда не буду чертежником. А когда мы были на практике, то тут оказалось совершенно другое, интересное, особенно когда дают конструкторскую работу. Я хочу сказать, что на практике все проясняется...

Ю. А. БАРАЛЬ:

— Что ты предлагаешь?! Дима ВАСЮТИНСКИИ:

— Мне кажется, что к восьмому классу уже известно, пойдет человек в гуманитарию или в точную науку... Если делить людей по перспективам, то нужно делать это более широко, а не по узким профессиям (как, например, в девятом у швей-мотористок). Многие просто так учатся, чему попало, чтобы только окончить школу и потом поступить в «свой» институт.

И дальше пошел разговор на тему, от школьников, казалось бы, не зависящую: что и как нужно менять в учебных программах. И здесь, когда столкнулись Таня УЛЬЯНОВА и Дима ВАСЮТИНСКИИ, оказалось, что «границы компетенции» — дело условное. Оба они говорили уже не жалобными голосами обиженных деток, как некоторые другие в начале диспута. Это были речи людей, уже имеющих собственные, вполне определенные суждения. Мне лично слушать их было столь же интересно, как, скажем, читать высказывания сибирских академиков, выступавших со статьями на ту же тему (если не ошибаюсь, в «Известиях»). Вот, например, что говорила Таня:

— Нужны большие изменения в системе образования. Нужно переработать программу. Наука, например, ушла вперед, а мы учим главным образом то, что было двести лет тому назад. Вот я в химическую лабораторию попала случайно. А если бы нет?! (Жаль, я не имею возможности привести здесь всю речь Тани и ее оппонентов. — И. З.)

Но, конечно же, если бы все дело сводилось только к тому, чтобы «сверху» провести какую-то школьную или университетскую реформу, то, вероятно, не стоило бы вести разговор о «стратегии шестнадцатилетних». То была б уже наша стратегия для шестнадцатилетних. Но с человека, вступающего в жизнь, не снимается и не может быть снята никакой реформой тяжесть главного решения, более важного, чем выбор: «Кем быть?»

Я говорю о главной проблеме, которую каждый обязан решить за себя и за человечество: «Каким быть?» Конечно, есть моральный кодекс, есть прекрасные книги и возвышенные стихи. Коммунизм помогает каждому найти правильное решение главных проблем жизни. Но он никого не освобождает от вечной и высокой человеческой обязанности искать эти решения.

Существует на этот счет и другая точка зрения, ее выразил В. А. КРАУЗЕ из Тамбова, письмо которого я нашел в той же «известинской» почте.

«Переложить» в их головы наши знания, наши взгляды, нашу мораль — вот долг учителя. Самостоятельные взгляды, если они вообще нужны, выработаются впоследствии в жизни, когда они вырастут… Разве не так? Можно ли искать, не имея знания? Дать знания — дело учителя, и только. Вы пишете о каких-то «проклятых» вопросах. Стыжусь, но должен сказать, что до вашей статьи не слышал о таких.

Не лучше ли вместо того, чтобы «мудрствовать лукаво», просто усваивать то, что для них разработали старшие, и прежде всего хорошенько усвоить «Моральный кодекс строителя коммунизма»? Это даст им больше пользы, чем поиски «истин» и «решения проклятых вопросов», если они, конечно, существуют, если к тому же их вообще можно решить».