Шурка забивался в людскую массу и вместе со всеми шагал по широкой улице рабочего Замоскворечья. Если брата дома не было, он облегченно вздыхал, принимался настраивать свой небольшой детекторный приемник. Это были лучшие минуты его отдыха. Слушая по радио беседы о событиях в стране (газет он не читал), слушая письма комсомолки, жалующейся на плохое житье, слушая о делах советской страны, - он на миг забывал о своей жизни - копейке.

..... Стучала входная дверь, по коридору, гремя сапогами и покачиваясь, вышагивал брат - мясник. Он приближался к столику, за которым сидел с черными наушниками младший Андрианов.

- Ага... - икая и покачиваясь на коротких ногах, говорил старший Андрианов, - слушаешь... радио... Так... а вот я тебе... послушаю...

Александр мигом сбрасывал с себя наушники, подхватывал приемник и, прижимая его к груди жестом человека, у которого хотят отнять его любимое, удалялся в угол комнаты, забивался на кровать.

У брата глаза наливались кровью, руками, огромными руками, привыкшими ворошить коровьи туши, он сдергивал одеяло, пытаясь охватить тщедушное тельце мальчика. Эти красные руки вселяли страх в Александра, с криком он кидался в открытую дверь мимо брата и в ужасе бежал во двор. Здесь крики прекращались, ибо не было никакого смысла стонать: каменный мешок нем и неподвижен. Ночь заглушала плач и крики фабзайца Андрианова. Радио натолкнуло его кинуть письмо в газету. Тайком, чтобы брат не заметил, он излил в письме свои горести, звал спасти его.

Спасите меня!

Письмо ученика ФЗУ Краснохолмской ф - ки им. ВПСТ А. П. Андрианова.

Сколько раз я принимался за перо, чтобы написать вам письмо, но не мог никак собраться с мыслями - до такой степени расстроен я постигшим меня горем. Дело в том, что, приходя домой после работы, я испытываю надругательства и частые побои со стороны родных моих братьев. Один из них - Василий Павлович Андрианов, по профессии мясник, очень часто после службы приходит домой пьяным, издевается надо мной и бьет меня.

Много, очень много раз пробуждался среди ночи от сильного шума. Ударами кулаков мой брат выгонял меня в одной нижней рубашке во двор. Отца у меня нет, а мать справиться с братом не может. У меня есть детекторный приемник, и я часто слушаю вашу газету по радио; но только я сяду слушать, он замахивается кулаком, грозит сломать приемник и порвать антенну.

Я больше не могу жить в такой обстановке и потому призываю на помощь. Спасите меня!

С товарищеским приветом.

А. П. Андрианов.

Так протекает жизнь фабзайца Андрианова. Жизнь подрастающего человека, которого дом с его затхлым бытом и братом - мясником старается отнять от комсомола, от фабзавуча.

От комсомола его уже отняли. В ячейку он не заглядывает, в последнее время! он ни разу не переступал порога ячейки, не зная, что в ней творится, чем там живут. Да и ячейка не переступала порога его жизни, не знает, чем живет, что волнует молодого Андрианова. Сам Андрианов дал о себе знать, не ячейке, а всей молодежи. Он написал в газету, и теперь, как говорят в учреждениях - «делу дан ход». Андриановым заинтересовались газеты и ячейка. Авось, удастся; отвоевать фабзайца от быта, который всасывает его день за днем...

А сколько у нас Андриановых, жизнь которых уродливо протекает за порогом фабрики!

Почему Андрианов, бывший одно время комсомольцем, не пошел в ячейку рассказать о своей мучительной жизни, а кинул письмо в газету? Это не случайно. Не случайно потому, что ячейка еще не научилась давать точные, деловые ответы на вопросы рядовиков; ячейка не знает, что творится за ее порогом.

Не пора ли ячейкам открыть свои двери, чтобы они знали, чем живет и болеет комсомолец за их порогом?!...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.