За что убил брата

Меня тормошили, спрашивали, но я не понимал, чего хотят.

Вот толпа расступилась, отхлынула: подошел сердитый человек в желтых ремнях, скрещенных на груди и с портфелем.

Потом человек этот дергал вопросами многих. Но особенно долго меня и Семена. Не верил, заставлял повторять уже сказанное, раздражал хитростями и вдавливал наши слова карандашом в бумагу.

Семен так передавал событие:

- Толкнул он «бабу» - она, как глыба. «Ну, думаю, убил. Убежит». Кинулся я на него, свалились мы оба, катаемся. Только где мне с таким... Вырвался он, саданул меня в живот и драпа. Видать сообразил: «сбежится народ - не удерешь». Сронил вот его, - Семен кивнул на меня, - и, значит, поминай, как звали. Куда? Нет, этого нам почем знать?

Когда нас оставили в покое, я, оглушенный случившимся, долго и каменно сидел у забора двора на старом жернове, горячем от зноя и уже обросшем зеленым венком травы.

Ныл хребет. Усталость и тоска давили меня.

III

Мы получили расчет.

У меня теперь были деньги, и я мог ехать. Но я решил прежде узнать все, что можно, о Шурке и Яшке, об их прошлом.

- Выпьем на прощанье? - предложил я Семену.

- А также и с горя, - согласился он.

Купили.

Ушли к омуту.

Нам незачем было торопиться.

Разговаривали.

Низкое солнце через зеленые пушистые шары лозин, что с того берега висли над гладью, золотистым изумрудом горело в нашей уполовиненной бутылке.

- Что они братья - это правда. Только отец у них не один. Щурка - то, думаешь, в кого? Он, если по справедливости - княжий сын... Ты постой, ты слухай - ка... - Семен не дал мне раскрыть рта, продолжал: - только по матери он мужик. Самый коренной. Начать по порядку, то так это было.

Мужа на японскую войну забрали. Осталась она одна с двухлетним ребенком - с Яшкой. Собой в те годы хороша была, как сейчас помню, краше всех солдат на селе, право.

Взяли ее как - то в барский дом на поденку - чистить да убирать: князек - офицерик на поправку в имение ехал... Как это вышло? - трудно сказать. Только про солдатку зашушукали нехорошее. Отдохнул, побаловался, уехал офицерик; а солдатня - то наша - сам друг. И как раз к прибытию муженька с войны у ней еще сынок объявился. Александром окрестили...