Второй эшелон

— Толкуешь, Степан Захарович, чтобы тебе поскорее начать кубики брать.

— В комплексе и это будет, если скоро машину соберете.

— А ты нас не уговаривай. Мы и так сверхсознательные!

— Бессознательные сейчас только жулики и тунеядцы. А вы обыкновенные ребята, но только воображения у вас нет.

— Как нет? Вон Генка воображает, что он тенор!

— Я, ребята, сам веселый, — мрачно сказал Букин. — Но есть веселье от пуза, а есть от сердца. Это когда другому от тебя весело становится. Вот, например, так было. Подъехал я на своем персональном животе к поврежденному на поле боя танку. Кинулся в люк. Осматриваюсь. Командир танка лежит на казенной части орудия весь мокрый от крови. Механик-водитель тоже покалеченный. Сплошной санбат. Но мое дело ремонтное. Ковыряюсь, устраняю повреждение. А время — уже ночь. Подошли немцы на тягаче, нацепили на нас трос и поволокли к себе. Орудие в башне заклинено, боеприпас к пулеметам израсходован, гранаты я еще раньше покидал, когда немцы на вас трос цепляли. Для инициативы какие возможности? Из личного оружия постреляться или в рукопашной то же самое от фашистов получить. Прошу танкистов повременить с окончательным решением. Перспектива одна — ремонт сделать, вернуть машине силу.

Копаюсь, свечу фонариком, а от переживания руки потеют, тайки, как пуговицы, выпадают. Кроме того, плохие условия для ремонта: танк немцы волокут по пересеченной местности, все от тряски ходуном ходит.

Заставил я себя вообразить: никаких таких немцев нет. Устраняю будто неполадку, когда свои буксируют. Даже закурить себе позволил, подчеркнул этим, что ничего такого особенного нет... и справился. Наладил. Включил механик-водитель двигатель, как шарахнул лобовой броней по фрицевскому тягачу и еще на развороте их окоп проутюжил. Это пережить такое удовольствие надо...

— А говорили, что не воевали, только работали?!

— А это тебе что? Работа по специальности я есть. Другой раз тоже пришлось действовать в связи с обстановкой. СПАМ наш в МТС размещался. Что такое МТС, вы еще помните. Не такие старые, чтобы забыть, а вот СПАМ — по фронтовому обозначению сборный пункт аварийных машин.

Подразделение наше ремонтное из рабочего класса, главным образом старших возрастов. Народ все квалифицированный, солидный, семейный. Дисциплина своя, заводская. Каждый с каждым уважительно, по имени-отчеству. Природа вокруг хорошая, полезная: сосны, березки, прудок чистенький. Ну, и оборудование подходящее, станочный парк удовлетворительный, электросварка, передвижная кузница. Условия для работы есть. И немец нас с воздуха не беспокоил. Такая нам привилегия выпала.

Подбитые в бою танки, как раненых в госпиталь, доставляли. Главным образом повреждение ужасное терпели машины старых образцов. Броня на них в рваных клочьях, окалина, как шелуха, сыплется, внутри все оплавилось, спеклось. Приходилось нам и хоронить ребят, что в некоторых танках обнаруживали.

Копались мы в металле бессонно и без отдыха. ОТК для нас — совесть. На заводском уровне машины восстанавливали. А это что значит? Каждый на своем месте творец и изобретатель. Потому что на такой уровень мастерская не рассчитана, мы ее самочинно переоборудовали.

Сроки ремонта определяли не по техническим нормам, а по сводкам с фронта. Чем хуже, тем больше с нас причитается. Вот какое наше рассуждение было.

Только политбеседы у нас всегда не на высоте получались. Политрук у нас сильный товарищ, начитанный, знающий политику, а массой овладевать не мог. Скатывались мы в политбеседах на обычное производственное совещание. Нарушали инструкцию. А что делать? Свои производственные вопросы обсудить у нас другого времени не было. А тут возможность поговорить.

Когда в партию принимали, что во мне обсуждали? Какими новыми специальностями на фронте овладел, какая у меня техническая грамотность. Потому что без нее себя политически грамотным не докажешь.

Так мы в полной безопасности во втором эшелоне в армии служили и свою рабочую квалификацию сильно повысили. Но званий за это не получали. На передовой в бою человек со всех сторон всем виден. В мастерской единолично не выделишься, труд — дело коллективное, взаимозависимое.

Но получилось так, что немцы на нашем участке фронта прорвались и выскочили мотомеханизированной частью прямо на наш СПАМ.

Побросали мы инструменты, похватали винтовки, гранаты — и в окопы. Встретили фашистов из нашего стрелкового оружия дружно. Но в окопе нам воевать не нравилось. Рабочим при металле способней. Отослали ребят растаскать трактором поврежденные танки с расчетом на круговую оборону, так, чтобы каждый танк, дотом служил. Выделили для них гарнизоны. Снаряды нашлись, значит, обзавелись своей артиллерией, засели в жесткой обороне, как говорится.

Распределились на смены, чтобы н войну вести и производство не оставлять. Война войной, а ремонт — наша прямая задача. Тем более, что подвижный танк нам теперь для личного употребления нужен.