B 1888 году к моему отцу, жившему тогда со своей семьёй в Москве, пришёл не известный мне ранее пожилой человек. Это было вечером. Гость остался у нас к чаю, и я был ему представлен. Обошёлся он со мной ласково, расспрашивал, какие книги люблю читать, и между прочим спросил:

- Из Мамина-Сибиряка что-либо читали?

Я признался, что ничего не читал.

- Ну, вот теперь прочтёте. У вас в типографии будут издаваться четыре тома лучших его произведений.

Я стал прислушиваться к разговору отца с посетителем, фамилия которого была Пономарёв.

Отец встречался с ним в обществе. Их знакомство укрепилось на почве общего желания издавать произведения передовых писателей того времени.

За пять лет до этого отец, имевший маленькую ручную литографию, которая была для него подсобным промыслом при скудном жаловании межевого землемера, продал её писчебумажному товариществу М. Г. Кувшинова. Одновременно это товарищество приобрело типографию побольше, принадлежавшую Пушкарёву. Оба предприятия соединили, и отцу предложили быть управляющим всей этой типографии, занимавшей теперь три этажа большого дома.

- Мамину-Сибиряку необходимо помочь, - говорил Пономарёв. - Это большой талант. Он прекрасно знает Урал. И произведения у него прекрасные. Они рисуют и уральских рабочих и заводчиков, которых почти никто до сих пор в литературе не показывал. Я предлагаю вам, Дмитрий Афанасьевич, - продолжал он, - помочь этому писателю, чем только будет возможно. Давайте вместе печатать его книги. Вы дадите типографию, я возьму на себя стоимость бумаги и приму меры к тому, чтобы книжка разошлась как можно скорее.

Отец охотно согласился на это и сказал, что нисколько не сомневается в том, что книги пойдут хорошо.

Немедленно установили формат книг, выбрали шрифт и составили небольшое условие, которое подписали отец и Пономарёв.

- Когда же можно будет начать работу? - спросил отец. - Мне думается, не следует это дело откладывать.

- Я привёз почти совершенно готовые два тома «Уральских рассказов», - ответил Пономарёв, - в том подборе, который сделал сам Дмитрий Наркисович. Если он пожелает что-либо изменить или включить в них позднее, мы это сделаем в корректуре.

- Вот и прекрасно! - сказал отец. - Давайте мне эти рукописи, я испрошу разрешения в цензурном комитете на предварительный набор.

Условились, куда посылать корректуру. И тут я услышал, что писатель сам скоро приедет в Москву и обязательно зайдёт в типографию, так как хочет наблюдать за печатанием книг.

Дня через два отец пришёл домой взволнованный. Когда мы сели всей семьёй за стол пить чай, он рассказал матери о посещении цензурного комитета. Там высказали удивление, как это он, чиновник государственной службы, берётся издавать книги писателя, который известен своими левыми взглядами. - Но, несмотря на предупреждение и угрозы, -

закончил рассказ отец, - мне всё-таки дали билет на предварительный набор. Завтра мы приступим к работе над первым томом « Уральских рассказов» Мамина-Сибиряка...

Я внимательно следил за разговором. В моём юношеском уме (мне шёл тогда шестнадцатый год) возник образ, свирепого цензора, который, вооружившись пером и красными чернилами, перечёркивает гранки книги Мамина-Сибиряка.

С нетерпением ждал я приезда к нам самого писателя. И до встречи решил познакомиться с его рассказами. Я сговорился с корректором Арсеньевым, очень хорошим и демократически настроенным человеком, что, когда появятся первые гранки, я буду ему помогать сверять их с оригиналом. Арсеньев охотно согласился. В разрешении отца я не сомневался. Он никогда не препятствовал мне в этой работе. Его радовало, что я приучаюсь к полезному труду.

И вот однажды, когда я был в конторе и сидел около столика Арсеньева, метранпаж типографии торжественно принёс большую пачку только что оттиснутых и приятно пахнущих свежей краской гранок.

- Это Мамин-Сибиряк, - сказал он. - Поздравляю вас! Прекрасный автор. Наборщики набирали с большим удовольствием. Иногда так заинтересовывались, что начинали читать вслух.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.