Воспоминания о лыжных гонках

Переезды, перелеты, гонки, тренировки, гостиницы.

На батареях сушилка: ботинки, носки, рубахи. Крепкий запах пота и лыжной смолы.

Сотни километров, оставленные позади - в кроссах, в имитации, на лыжероллерах, на велосипеде, на лыжах...

Кубометры распиленных и расколотых бревен. Гектары скошенного сена...

Будни, будни... И в них, как яркий свет, как громадный подарок - победа...

Но для этого нужно время. И талант. Да, талант. И хотя трудолюбие - одно из непременных условий «игры» в лыжном спорте, талант и труд здесь далеко не тождество. Я знаю многих, кто трудится в поте лица, но среди них нет ни Кулаковых, ни Ведениных...

Изюминку талантливости в лыжном спорте определить нелегко. Она не ограничивается привычными измерениями: выносливостью, силой, гибкостью и ловкостью. Это всегда огромная совокупность качеств, крепко замешанная на характере. И характеры эти могут быть далеко не одинаковыми.

Фигура Юрия Скобова... Высок, худощав, и каждая мышца на его теле, обтянутом тонкой, чуть смуглой кожей, проступает отчетливо, как в атласе анатомии, свидетельствуя о выносливости и силе...

Он бросается в гонку, как в неизведанный черный омут. Пан или пропал... Его бег сумбурен и резок. Именно бег, а не скольжение... На первом же подъеме шапочка летит в сторону. Гордо реет копна непокорных каштановых волос. Рукава неизменной красной рубахи завернуты по локоть. И пламень честолюбия неукротимо бушует в Скобове... В лидеры сразу. Любой ценой. А там - будь что будет. Я не видел человека, которого гонка испепеляла бы так, как Скобова... Даже закончившись, она еще долго не отпускает его.

Веденин - полная противоположность. Коренаст, спокоен, уравновешен. Он начинает гонку медленно, как бы лениво раскатываясь. И на первых порах с трепетом обнаруживаешь, что он держится где - то во втором десятке... Но постепенно, по мере определения обстановки, возможных соперников, темп нарастает и в какой - то момент переходит в стремительный полет по лыжне.

Описать его трудно. Он состоит из восприятий цвета, ритма, вкрадчивой мягкости, ощущения неотвратимости, скрытой, необоримой силы... Веденин идет переменным шагом - словно большая белая птица мерно взмахивает крыльями. Почувствовал уклон (именно почувствовал) - одновременно оттолкнулся палками, прокатил ровно столько, чтобы подхватить движение, использовав инерцию. Не пути подъем - легко взбежал в него. И в каждом случае без видимых усилий. В каждом случае есть свой ритм. И есть еще общий ритм гонки, подчиненный одной идее - победе.

Да, при всей простоте содержания лыжного бега (в принципе: есть сила - беги) гонщики выражают себя в нем очень по - разному. Откровенная прямолинейность Кулаковой, например, лишь внешне напоминает ставку на грубую физическую силу. Кулакова действительно очень сильна и как - то с гордостью сказала мне:

- Я сильная.

На самом же деле ее бег в каждой фазе пронизан редким рационализмом. Ни одного лишнего движения. Ни малейшего отклонения от нормы. И, может быть, отсюда исходит ее потрясающая стабильность. Весь сезон - от начала до конца - в лидерах. Весь сезон из необъятных своих кладовых - тренированности и возможностей - она экономно черпает ровно столько, сколько необходимо для победы в данный момент.

Рядом с ней Олюнина кажется робким цыпленком. Хрупкая, тихая женщина. То грипп, то ангина, то просто грусть... И вообще она не может постоянно держать себя в нервном напряжении, в суровой узде. Для взрыва ей нужен особый эмоциональный заряд. Нечто сверхобычное - Олимпийские игры, чемпионат мира. Атмосфера приподнятости, когда необходимость выигрывать продиктована более высокими мотивами, нежели честолюбие. Вот тогда в Олюниной просыпается несгибаемой воли боец, и она способна совершить значительно более своих возможностей, строго определенных тестами, педагогическими наблюдениями и результатами обыденных соревнований...

Высокие Татры (Чехословакия). Чемпионат мира, 1970 год, 16 февраля... Вот этот великий миг. Великий миг, потому что Вячеслав Веденин ждал и ловил его 13 лет - с того самого январского дня, когда из Слободы по собственной инициативе (я подчеркиваю - по собственной) отправился в Тулу на областную спартакиаду школьников, необъяснимо уверенный, что выиграет гонку. Ночь он промаялся в пригородном поезде, сжимая голенями захудалые лыжи, не смыкая глаз: боялся, вдруг утащат... А утром вышел на старт (не хотели, между прочим, допускать - мало ли кто захочет разводить самодеятельность) и выиграл у ближайшего соперника три (!) минуты.

От того финиша до этого, в Высоких Татрах, в победной гонке на 30 километров его отделяли 13 лет, самоотверженная работа и опыт, дорогой ценой приобретенный в Холменколлене и в Гренобле.

Вот этот миг - Вячеслав Веденин пересекает финиш и вздымает вверх руки. По инерции его еще тащит вперед, он катит так с поднятыми руками, и палки, свисая на ремешках, раскачиваются из стороны в сторону... Кто - то бросается к нему, обнимает, целует... И вот уже вокруг волнующееся море голов. Веденин в толпе - стиснут и смят. Летит над толпой. Качают его, качают Павла Колчина, качают всех, кто так или иначе причастен к успеху...

Факт для размышлений: хорошо, мы говорим о борьбе, об отрешении, о тренировках и об одиночестве, о щедро пролитом поте... Но ведь далеко не каждый из вступающих на лыжню ставит перед собой цель - достичь сияющих холодным светом недоступности олимпийских вершин. Далеко не каждый наделен честолюбием и великим упрямством.

Как же быть с теми, кто удовлетворяется соперничеством на более низком уровне? Скажем, в масштабах города или области. Гонщики ли это? Наконец, как быть с миллионами просто великих любителей здорового отдыха, которые встают на лыжи лишь для того, чтобы в субботу и в воскресенье выбраться за стены шумного города и довериться тишине и спокойствию лыжни, петляющей между сосен?..