Пущин был прав. И не будучи членом тайного общества, Пушкин своим творчеством, «вольными стихами» и политическими эпиграммами, которые он стал в эти годы обильно писать, замечательно служил общему делу - «благой цели» декабристов.
В одном из последних своих стихотворений, «Я памятник себе воздвиг нерукотворный», в котором Пушкин как бы подводил итоги всей своей деятельности, он ставил себе в особую заслугу перед народом то, что в «жестокий век» царского и помещичьего произвола «восславил свободу». В нецензурном варианте об этом сказано ещё определённее: «Что вслед Радищеву восславил я свободу». Действительно, в одном из первых же стихотворений, написанных им вскоре после выхода из лицея, - в своей оде «Вольность» - он во весь рост ставит одну из основных радищевских тем - тему борьбы с самодержавием:
«... Владыки! вам венец и трон
Даёт Закон - а не Природа –
Стоите выше вы Народа.
Но вечный выше вас Закон.»
В этом же стихотворении Пушкин с исключительной силой гражданского и поэтического воодушевления даёт образ «самовластительного злодея» - царя - самодержца.
В написанном через некоторое время другом своём стихотворении, «Деревня», Пушкин подымает вторую основную радищевскую тему - тему борьбы с крепостным рабством.
На «Вольности» и на «Деревне» Пушкина лежит известная печать исторической ограниченности, свойственной периоду декабризма - периоду дворянской революционности. Но по силе ненависти к «самовластительным злодеям» на троне, по высоте негодующего гражданского чувства перед лицом угнетённого «диким барством» народа стихи Пушкина обладали громадным революционизирующим влиянием. В то же время в «вольных стихах» Пушкина необыкновенно ярко отразились и обаятельные черты, присущие «первому поколению» русских революционеров, - прекрасная молодость свободолюбивых стремлений, восторженно - страстное горение, пламенный революционный патриотизм, горячая вера в торжество «святой вольности». Таково вдохновенное послание Пушкина к Чаадаеву, которое для современников прозвучало - и продолжало звучать для последующих поколений - как своего рода юношеское объяснение в первой любви родине и революции:
«Любви, надежды, тихой славы
Не долго нежил нас обман.
Исчезли юные забавы.
Как сон, как утренний туман;
Но в нас горит ещё желанье.
Под гнётом власти роковой
Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье.
Мы ждём с томленьем упованья
Минуты вольности святой.
Как ждёт любовник молодой
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.