Советский мальчик стал преподавателем в подпольных кружках йоги, карате и кун-фу, принимал участие в диссидентском движении, а потом уехал на Запад…

Сейчас Владимир Джа Гузман ведет «экологичный образ жизни», пишет мистические книги, называет себя «свободным философом» и готов взять бремя духовного лидера на себя.

– Тяга к Востоку началась после фильма «Старик-Хоттабыч», который я посмотрел в раннем детстве. Потом было другое кино – «Индийские йоги – кто они?» Ну, я и поехал...

Хиппи стал еще в 15 лет, хотя – больше идейным, поскольку длинные волосы в советской школе носить не разрешали. Как и потертые джинсы.

Ну, ничего, потом наверстал. И с автостопом, и с фри-лавом, и со всем остальным. Во всех ключевых точках нашей системы можно было найти лялек и кайфа – разве это не прекрасно? У мистиков в тусовке было примерно то же самое, только ляльки там были несколько более озабоченными... Может быть, просто более интеллектуальными?

После вуза я немного проработал в эстонском Министерстве Высшего и среднего специального образования, но через полгода понял, что карьера советского чиновника – это, как говорят англичане, «is not my cup of tea». И покатили самиздат, подпольные кружки йоги и боевых искусств, лекции о том, есть ли жизнь на Марсе...

Проблем с властями не было, хотя весь пипл в нашей хипповой компании, собиравшейся в центре Таллинна, службисты знали наперечет. Я близко общался с одним из самых известных в эстонской среде диссидентов – Михаэлем Таммом (гуру Рамом), философом родом из Германии.

Несмотря на то, что он совсем не понимал по-русски, у него на хуторе всегда тусовалась куча народа со всех концов СССР – от Прибалтики до Средней Азии. Общались через переводчиков или по-английски, иногда – на немецком. В принципе, мы все вышли, более-менее, сухими из воды именно благодаря нашему оккультизму – защитному полю против властей, которое приходилось генерировать специальными средствами. Я думаю, что Рам тайно создавал импульс на разрушение советской системы. Во всяком случае, импульс на освобождение эстонского народа от кармического комплекса большевизма он генерировал точно.

Формально у нас не было никакой секты или организации. Но фактически была группа поддержки философа – материальной, психологической, магической. Наша группа была, как я себе представляю, самой продвинутой в Союзе – благодаря уникальным парапсихологическим технологиям, которые Рам ввез из Западной Европы.

– Говорят, что ты ввозил в Среднюю Азию Коран?

– В 70-х я преуспевал в самиздате. Начинал с таких вещей, как «И Цзин», различные пособия по йоге, оккультная литература в духе Папюса и Лидбитера. К концу семидесятых открыл среднеазиатский рынок. Там самым большим спросом пользовался Коран и учебные пособия для подпольных религиозных школ – Хадисы, Чоркитоб, Афак-ва-анфус... Все на арабском и персидском языке. Вот эту литературу я тиражировал.

Книги мне печатала девочка, работавшая в гэбэшном учреждении с ксероксом. Я ей объяснил, что это средневековая арабская поэзия и тексты нужны Академии Наук. Платил по копейке за страницу. Расход краски и бумаги никто не учитывал. Печатная себестоимость одного Корана составляла примерно 3 рубля плюс переплет за один рубль, который тоже делался на другом государственном предприятии. А в Бухаре он стоил до 300 рублей. Я ходил по мечетям в халате и тюбетейке. Имамы сразу брали несколько штук. Образовалась целая система сбыта – до тех пор, пока, в начале перестройки, из Саудовский Аравии не завезли сразу миллион экземпляров Корана.

– Твоя приставка к имени Джа когда появилась, при каких обстоятельствах?

– Был в начале прошлого века в Монголии такой буддийский монах Джа-Лама – борец с китайцами и коммунистами за национальную самостийность. Он был настолько радикален, что его даже черный барон Унгерн побаивался. В качестве боевого штандарта Джа-Лама, к примеру, использовал человеческую кожу. Это была монгольская махновщина на базе буддийского учения о свободе. Шутка! На самом деле, написав книгу про Среднюю Азию, я решил использовать «Джа» как некий намек на растафарианский аспект в предлагаемом читателю дискурсе. Книга так и называется: «Тропой священного козерога, или В поисках абсолютного центра».

– А почему ты уехал жить в Южную Америку?

– Я был тогда женат на американке колумбийского происхождения, и она сказала, что я могу пожить у нее в Боготе с недельку. В результате, я там завис на год. При этом моя супруга там так и не появилась. Это отдельная история, она у меня тоже описана: про индейскую мистику, про то, как из Колумбии в Штаты возили кокаин через Кубу, про тайные сети эзотерических генонистов и базы наркодилерских подлодок в Аргентине... Там самый крутой наркотик – «марципан», который готовят из особых фрагментов мозга бывших наркоманов. Очень особое ноу-хау. Слабонервным лучше не читать.

Потом я работал корреспондентом Русской Службы Би-Би-Си, журналистом программ «Радио Свобода», «Немецкая Волна» и других. Знакомился с разными людьми, встречи подкидывали мне пищу для размышления – с Горбачевым, Путиным, Касьяновым, Чубайсом, Ходорковским, Ахматом Кадыровым, Йоко Оно, Ральфом Нейдером, Дэвидом Кортеном...

– Как получилось, что из журналиста с многолетним опытом ты вдруг сделал решительный шаг к официальной литературной карьере и стал автором многих успешно издающихся книг?

– Скромными литературными опытами я занимался и раньше, но активно стал писать с 2002 года. Мне просто надоела журналистика, и я решил написать про собственные путешествия. Жена (уже не колумбийская, а наша, московская) в это время была беременна, и я подумал: «Напишу книгу для своего потомства, пусть читают, как их предки зажигали...»

Описал пару эпизодов из своих путешествий в Среднюю Азию, повесил в Сеть. Знакомые почитали, говорят: «Пиши еще». Ну, и так, слово за слово, процесс пошел... Потом ее прочитал в Интернете человек по имени Дима Мишенин предложил издать. Так появилась книга «Тропой священного козерога».

С тех пор могу себя считать профессиональным писателем, поскольку даже гонорар от издательства получил.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.