Бот не встает. Сторож выходит из себя. Он не знает, что делать: выбежать вон, спрятаться под нарами или убить заключенного, который даже не хочет встать к приходу главного инспектора. Возмутительно. Сторож от волнения забывает отдать честь инспектору. В дверях появляются: главный инспектор, субинспектор, начальник отделения, комиссар, два унтер - офицера.

Бот не двинулся с места, но вдруг кровь бросилась ему в голову... Главный инспектор, он «прикончил» многих товарищей. Он часто работает собственноручно кулаком и рукояткой револьвера. Он ничего не боится, он вне закона. Не прошло и года, как он избил товарища Веребеса револьвером и топтал ногами (главным образом, по животу) за то, что тот ему «дерзко» ответил. До сих пор Веребес ходит согнувшись и таким останется на всю жизнь.

Сторож испуганно смотрит на Бота. Боже мой. Чем это кончится? Боже мой. Что же это будет? Только бы бог дал счастливо выкрутиться на этот раз, только на этот раз, завтра утром он будет просить о переводе в другую тюрьму. Он готов быть приставлен к кому угодно, только не к коммунистам...

Главный инспектор стоит и молчит. Затем тихо говорит:

- Итак, мы не знаем о чем перестукивались «товарищи»? Опять тишина.

У Ботз из рукава вылезает клоп. Бот медленно берет его и на глазах у всех присутствовавших господ локтем давит на столе. Остается большое пятно. Господа отворачиваются. Никто не говорит ни слова.

Боту становится весело. Он понимает, что следствие закончилось и дело передано в суд. Инспектор пришел проверить только, не унесет ли с собой кто - нибудь из тюрьмы явных следов истязания. Если «прикончить» потихоньку, то следов не останется. Но незаживающие раны, опухоли, сломанные кости в публичном процессе могут скомпрометировать весь следственный материал.

Главный инспектор:

- Голодовка? Гм... гм... Прекрасно. Можете лежать, сколько вам угодно.

Он поворачивается, уходит. Из коридора говорит:

- В Бург - Дофтана он сможет этим заниматься десять лет. Там у него времени будет достаточно...

Сторож крестится, запирает дверь. Бот вскакивает.

- Ха - ха - ха. Никогда еще эта гиена не была так деликатна. Наверное, на воле что - то зашевелилось.

Значит, пока этому мучению конец. Они тоже становятся мягче. Убийцы! Мерзавцы! Свиньи!

Конечно, наверное рабочий класс зашевелился. Кровавая травля, происходившая здесь в течение двух недель, стала известна во всех городах.

А он, Евгений Бот, большевик, сдрейфил. Он весь день мучился мрачными мыслями. А перед тем, как главный инспектор вошел в его камеру, он даже приготовился к смерти...

Бот встает и садится на нары. Снова встает, снова садится. Цепи так гремят, что слышно во дворе. Он бормочет про себя:

- Ты трус, Евгений Бот, трус...

Он смотрит на «парашу», изо всех сил толкает ее ногой, падает, ложится на койку.

Приходят клопы.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.