Зал на втором этаже волжского Дома культуры «Молодежный» постепенно заполнялся. Девушки из медицинского и педагогического училищ, поискав свое отражение в зеркальной обшивке стен, прихорашивались; молодые люди с подшипникового завода и старшеклассники из местных школ рассматривали витраж над лестницей и спешили получить анкету участника заседания политклуба «Планета». Перед первым рядом кресел возвышался на хрупком штативе массивный микрофон, еще два чернели на столиках перед глубокими креслами, установленными у сцены. Эти места предназначались для американцев. Накануне они мне сказали, что собираются повести разговор о перестройке и в два счета доказать советским оппонентам, что ничего-то за последние годы в нашей стране не изменилось и не перестроилось.

Из динамиков грянула бравурная музыка, и к микрофону подошел ведущий вечера Сергей Лиходеев, инструктор городского комитета ВЛКСМ.

— Сегодня у нас в гостях семья из Соединенных Штатов Америки, — начал он. — Она стала победительницей конкурса на лучшее знание Советского Союза. Эти люди вот уже две недели гостят в нашей стране и, помимо других городов, выразили желание побывать в нашем Волжском. Итак, мне хочется представить вам мистера Артура Карчела. Он сотрудник госдепартамента США. Его годовой доход — 3,8 миллиона долларов. Ему тридцать восемь лет.

Между рядами появился американец. Строгий костюм, галстук, безукоризненная прическа. Прошел к креслам, непринужденно сел, окинул чуть небрежным взглядом зал.

— Господин Карчел. скажите, пожалуйста, что вы ждете от встречи Рональда Рейгана и Михаила Сергеевича Горбачева? — обратился к нему ведущий.

— Если наш президент будет более сговорчивым, возможно, стороны к чему-нибудь и придут, — твердым тоном, без малейшего акцента по-русски ответил представитель госдепа.

Поблагодарив его, ведущий таким же образом представил миссис Карчел, домохозяйку, участвующую в различных добровольных благотворительных обществах, и дочь супругов Карчел, Джесси, студентку колледжа, подрабатывающую в свободное время официанткой в закусочной «Макдональдс».

От меня не ускользнуло, что девушки, собравшиеся в зале, с легким разочарованием изучают туалеты американок. Те были одеты подчеркнуто просто: бордовое платье с ажурной золоченой аппликацией на груди у старшей и свитер, черная длинная юбка, недорогая бижутерия и белые перчатки — у юной.

Тем временем мистер Карчел уже вступил в дискуссию, начав довольно-таки агрессивно:

— Мои жена и дочь впервые в вашей стране. Я же приезжаю в Союз уже в четвертый раз и вижу: вы семьдесят лет строили фундамент социализма, а теперь вдруг выяснилось, что ваша экономика в развале. О здравоохранении и образовании я уже и не говорю. Мне было бы весьма любопытно узнать, как советские люди сами оценивают свое нынешнее положение, что они думают о перестройке, гласности и так называемом ускорении.

Карчел отстранился от микрофона и с иронией взглянул на ведущего.

— Вопрос прозвучал. Кто ответит нашим гостям, что такое перестройка, каковы ее задачи, цели, какое место она занимает в жизни нашего общества? — обратился к залу Сергей Лиходеев.

Зал напряженно молчал. Карчелы, переглядываясь, посмеивались. Когда пауза стала принимать угрожающие размеры, к микрофону неуверенно вышел молодой человек в пятнистых «маскировочных» брюках, серой сорочке и коричневой стеганой безрукавке. Начал он нерешительно и за все время своего долгого, но сбивчивого монолога эту нерешительность так и не преодолел. К тому же ему здорово «помогал» Карчел. Не успел паренек начать рассказывать о преобразованиях, проводимых в последнее время на его предприятии ГПЗ-15, и о немыслимых еще два-три года назад успехах молодых рационализаторов, как американец сбил его репликой:

— Минуточку, а это не из-за вашего ли завода на прошлой неделе целый день простоял конвейер московского автогиганта АЗЛК? Что-то вы им там недопоставили, верно? Ну, а насчет изобретательства-рационализаторства могу сказать одно — придумывать новое вы умеете, а внедрять?

Из зала на помощь растерявшемуся пареньку поспешил молодой человек лет двадцати пяти.

— Давайте немного вспомним историю — вашу и нашу, — сказал он. — За всю вторую мировую на вашу территорию упала всего одна, если не ошибаюсь, бомба. А у нас после Октябрьской революции интервенция, гражданская война, финская кампания, военные конфликты на Дальнем Востоке, Великая Отечественная война. И после всего этого мы не так уж сильно от вас отстаем. Действительно, наше слабое место — это внедрение изобретений и всего нового в жизнь. Тут нам до вас далековато. Но теперь, когда у нас идет перестройка, все будет внедряться значительно быстрее. Посмотрим, что вы скажете уже через год. Ведь с каждым днем перестройка набирает все большую скорость.

Зал облегченно вздохнул, но мистер Карчел тут же перешел в контратаку:

— Говорите, в условиях перестройки все будет внедряться значительно быстрее? Наивные вы люди. Я тут во время поездки иногда смотрю ваше телевидение. Уморительная, надо сказать, штука. Так вот. На днях довелось увидеть двух парней. Они додумались впаивать что-то в советские магнитофоны, отчего качество звучания вашей аппаратуры, которая, согласитесь, далеко не на ведущих позициях в мире, значительно улучшилось. Якобы даже превысило возможности японской техники. Но ни один завод не взялся новшество внедрить. И это при том, что ваша промышленность давно не может родить не только ничего конкурентоспособного по сравнению с образцами западной продукции, но никак не удовлетворит даже самых скромных потребностей граждан своей страны. Два года назад несколько советских заводов бросились выпускать так называемые плейеры — переносные магнитофоны. И что же вышло? Все до одного проданные экземпляры вернулись назад, к изготовителям. Брак! Заводы были вынуждены свернуть производство. Такого случая мировая экономика, по-моему, еще не знала. В общем, это объяснимо.

Знаете ли вы, что на ваших предприятиях самое старое в мире оборудование? А Япония приобретает у вас лес и затем выжимает из него полезной отдачи на сто два процента.

В зале воцарилось молчание. Пока собравшиеся в нем ищут достойный ответ, давайте, читатель, на некоторое время их оставим. Раскрою секрет: все «американцы» — наши, советские ребята, участники политклуба «Планета». Почему до сих пор, называя их американцами, я обходился без кавычек? Да потому, что люди, собравшиеся в зале, узнают это лишь в конце вечера. А выдавать ребят, исполняющих роль семьи Карчел, сидя в зале, было бы неспортивно. Как показали предыдущие политбои, проведенные клубом «Планета», многие из участников подобных «международных встреч» бывали буквально поражены, когда им объявляли, что полемизировали с ними их соотечественники.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.