Вентспилс, Дзинтару, 20…

— Знаете...— голландский капитан задумался.— Может быть, вам полезно знать. Моряки в других странах, кроме портовых кабаков и, простите, публичных домов, не могут никуда пойти. Морские клубы — религиозного направления. Матросы нигде не могут получить личных контактов. А это уже надоело вот так.— Он провел ребром ладони по горлу.— Аргосцы говорили, у вас здесь все по-домашнему. Мен-та-ли-тет. Мы приняли у «Аргоса» эту эстафету и надеемся, что тоже будем друзьями,— решительно закончил капитан.

Айна Лепете повела его в библиотеку — капитан «Аргоса» Ян Карст просил прислать книги о Советском Союзе.

Корабль «Аргос» под бледно-голубым флагом голландской королевы влетал в порт по давно знакомому фарватеру. Если бы это был парусник, можно было, не отклоняясь от традиций писателей-маринистов, сказать, что «Аргос» влетает на всех парусах. Свободные от вахты матросы прогуливались на верхней палубе, и, пока судно неслось к своему причалу, матросы приветствовали встречные буксиры, пожарные катера и старых корабелов, стоявших со сверлами и молотками возле черных, выволоченных на берег ботов. И старые корабельные мастера приподнимали шляпы и провожали теплоход взглядом. Старики умеют различать и ценить дружбу. Капитан Кениг и капитан Карст снимали в знак этой дружбы фуражки с полотняными чехлами, а чиф-стюард Ван Клаверен седлал на свои белоснежные плечи аккордеон и вопреки строгим морским обычаям наигрывал триумфальные марши.

...Сейчас в устье Венты входит преемник «Аргоса». Входит он чуть медленнее, менее решительно. Но старики откладывают свои сверла и провожают «Леонидес» светлыми глазами.

Как-то раз команда с «Аргоса» ошеломила тихий город Вентспилс. Она привезла тигра. Поскольку погода была сырая, а тигр все-таки бенгальский, а не уссурийский, он и одет был сообразно погоде. Тигр вышагивал рядом с капитаном Кенигом в теплых чулках. Спину его покрывала попона из старой морской шинели.

Капитан Кениг передал поводок опасливому представителю Таллинского зоопарка и прижал руку к сердцу.

— Это в знак дружбы. От зоопарка города Амстердама.

Зашло однажды в Вентспилс израильское судно «Амаль». Капитан идти на берег почему-то опасался, не отпускал и команду. На борт поднялись ребята с «Аргоса» и долго убеждали капитана и офицеров, что никакой здесь «политики» нет, что они десятки раз в Вентспилсе и, как видите, живы и здоровы. И вообще, как известно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

И шофер клубного автобуса Роберт Стаммерс повез израильтян по городу, и вместе с Анной Лепете голландские ребята говорили о древнем Вентспилсе так, будто это их родной Амстердам. Что основан он в 1340 году. Что здесь один из редчайших на всех морях музей старых рыбацких промыслов... И перевели с латышского надпись на камне в перекрещении адмиралтейских якорей: «Тем, кто нашел свою могилу на дне моря». Такие надписи понятны каждому, независимо от того, плавает он в северных или южных широтах.

Израильские моряки тогда все удивлялись: «Как, у вас здесь все национальное? И дети учатся в латышских школах? И медицинское обслуживание бесплатно?..» А голландские моряки со смехом напоминали: вы же на советской земле.

...Новый год принято встречать в кругу семьи. А если до дома тысячи миль? Что ж, пусть станет твоей семьей порт, куда занесли тебя переменчивые ветры. Если Новый год застанет тебя в Вентспилсе, тебе будет легко и хорошо с ними, с новыми друзьями.

В залах интерклуба сдвинули столы. Под тяжелыми донышками бутылок крахмально хрустели скатерти. В самом большом зале сверкала елка.

У пирса стояла «Катарина Колкмая» из Западной Германии, и капитан Манке, «инвентарь интерклуба», как он сам себя называет, уже целовался в вестибюле со старыми знакомыми. Отряхивали плащи от снега бельгийцы с «Хеллы» и датчане с «Ула Даниельсен». А встречали гостей почти что хозяева клуба — моряки «Аргоса». И хотя почти все были в карнавальных костюмах, «массовиков» узнать было совсем нетрудно: викингов почти двухметрового роста — первого офицера и первого инженера с того же «Аргоса».

И вот, когда все разместились за столами, раздалось настойчивое позванивание карандашом о графин, что, как известно, на всех языках планеты означает «прошу внимания».

Встал капитан Ян Карст.

— Я поднимаю этот первый бокал,— сказал он совсем негромко,— за русских. За советских людей,— подчеркнул он.— За место, где мы всегда, как в родном доме. Пусть болтают что угодно, а русских парней я знаю давно. Я сидел с ними в Дахау. Это отличные ребята. Они спасли мне жизнь. Я пью за жизнь, которую умеют отстоять русские.

— Хорошо сказано,— раздался другой голос.— Теперь послушайте меня. Я поддерживаю голландца.— Человек, поднявший тост, начал издалека.— Помните, люди строили Вавилонскую башню? И как все хорошо работали. И как бог, боясь, что до него доберутся, перемешал людям языки. И все перестали друг друга понимать. Я не хотел бы второго такого смешения языков. Мы здесь все друг друга отлично понимаем. Я за то, чтобы мы понимали друг друга всегда.— Человек помолчал и обвел сидящих прищуренным взглядом.— Перед вами бывший офицер гитлеровской армии. Я был награжден двумя железными крестами. Во время войны брал город, за процветание которого мы сегодня пьем. В Рижском заливе я был дважды торпедирован и тонул. Но с кем мы воевали? С Валтерсом? С Гитой? Или вот с Яном? Я все чаще задаю себе этот вопрос и все дальше прячу эти кресты от моих детей. Мне стыдно и больно за прошлое Германии. Я не хочу, чтобы мне было стыдно за ее будущее. Пусть ничто не напоминает детям о войне. А на палубе моего «Эрбеля» не появится ни одной пушки.

Капитан из Западной Германии опустился на стул рядом со своей женой. Губы его дрожали.

Все говорили на разных языках и понимали друг друга. Уточняли только детали: как по-латышски «здравствуйте», «спасибо», «хорошо»... Вавилонского смешения языков не предвиделось.

...Утром в вестибюле почтальон выгружал свою сумку. Куба... Гамбург... Новая Зеландия... Рейкьявик... Пароходы и судоходные компании со всех широт слали в Вентспилс, на Янтарную, 20, свои поздравления. Валтерс Субатниекс повертел в руках открытку со штампом Союза кильских лоцманов.