Но как ни рассчитывал Губин, едва успел он выскочить на палубу и задраить за собой дверь, - чёрная, ревущая стена воды навалилась На него, поволокла его за собою.

«Всё!» - мелькнуло в сознании, и в тот же миг его плашмя прижало к чему - то твёрдому, ребристому, а руки нащупали и судорожно обхватили гриб вентиляционной трубы.

Корабль тяжко взбирался на новую, грозной высоты волну, с готовым обрушиться гребнем. Николай смотрел на неё заворожённый, забыв обо всём. Хотелось одного: зажмурить глаза и скорей отползти к ближайшему люку. Только цепкое чувство страха мешало оторваться от спасительного гриба. Казалось немыслимым разомкнуть руки.

Вдруг взор его упал на носовую часть палубы. Там, ликвидируя аварию, работал боцман с кем - то из матросов. Каждое мгновение волна грозила смыть моряков за борт или ударить о пушку. Мало был сейчас похож на себя щеголеватый боцман Лобок в этой вымокшей одежде. Не сразу узнал Николай в другом матросе Митина: всегда спокойное лицо его исказила гримаса напряжения, из ссадины над бровью сочилась кровь.

Всем существом почувствовал Губин, как не хватает морякам ещё одной крепкой руки - его руки. И тогда по - иному, без страха, с холодным расчётом он поглядел на такую же новую волну. Выбирая минуты, лавируя, задыхаясь то от воды, то от ветра, Николай перебежками пробирался к носу. А когда волна сбила его с ног, он упрямо пополз, цепляясь за всё, что подвёртывалось под руку.

Старшина группы мотористов Дмитрий Рогов стоял у двигателя, напряжённо наблюдая за работой машин. Тёмные дуги бровей над серыми спокойными глазами были сдвинуты, отчего на выпуклый его лоб легла прямая и глубокая складка.

Редкий поход в Баренцевом море обходился без шторма, особенно в такие осенние ночи. Нет, не это его занимало. Мысли Рогова беспокойно возвращались домой, к Наташе. Успели ли доставить её в Мурманск? Проскочил ли в Кольский залив до шторма штабной мотобот?

Бывает же так: и ждёшь, и знаешь, а то, чего ждёшь, придёт нежданно. До вчерашнего дня она не хотела оставлять работу в библиотеке. И даже ещё сегодня утром, увидев её на берегу, Рогов порадовался: как легко она идёт, как гибко наклоняется, рассматривая что - то на земле.

Наташа шла по самой кромке отлива. Казалось, вода медленно и неохотно отступает перед ней, обнажая лоснящийся песок. На минуту из мутной, провисшей пелены туч вырвалось низкое сентябрьское солнце, и угрюмые расщелины скал по ту сторону бухты заиграли разноцветьем лишайников, сверкнула жёлтыми огоньками стелющаяся берёзка, кусками алого сафьяна зардела плотная листва голубики. А когда Рогов подошёл ближе, Наташа улыбнулась и показала ладонь, на которой слабо шевелились, засыпая, две маленькие морские звезды:

- Высушу, - игрушки ему будут...

Глядя на стеклянно - прозрачную, подцвеченную голубизной воду бухты, на замершие над кровлями мыса верхушки мачт, на неподвижную серую громаду океана в просвете между скалистыми горбами островов, - глядя на всё это суровое спокойствие, трудно было представить, что через несколько часов завоет здесь норд - вест, набросятся на гранит берега осатанелые волны.

И так же трудно было представить, как эти розовые, в ямочках, Наташины щёки вдруг побелеют от страха и боли, - в ту самую минуту, когда он сорвёт с вешалки дождевик, спеша на корабль, уходящий по срочному заданию...

- Всё, что нужно, сделаем немедленно. Мотобот выходит следом, - сказал ему тогда в политотделе капитан второго ранга. Потом улыбнулся. - Скажу вам по собственному опыту: в такие минуты лучше быть в стороне, с головой уйти в работу... О ходе событий сообщим вам на корабль по радио. И раз уж вы не хотите, чтобы вас на этот раз заменили...

Нет, этого Рогов не хотел ни тогда, ни теперь. Уклониться от своего долга, сбежать с корабля, - хорош бы он был, отметив этак день рождения своего ребёнка. Он хотел только одного: знать сейчас о Наташе.

Сквозь шум двигателя он скорее угадал, чем расслышал, новый звук: по палубе растеклась, расплескалась вода. Что ж, бывало и похуже. Лишь бы вода не подобралась к картеру! Когда погас свет, Рогов спокойно включил аварийную лампочку. Старшину мотористов мало что могло смутить: он был в моторном отделении сторожевого катера и тогда, после многочасовой бомбёжки, когда команде, сбившей перед тем семь «юнкерсов», пришлось покинуть корабль. Вот так же не действовала переговорная труба. Отказал даже машинный телеграф. Командир сам спустился к Рогову - на палубе не оставалось уже ни одного матроса - и отдал приказ покинуть корабль. Твёрдая уверенность, что ни про одного матроса командир не забудет в минуту опасности, с тех пор никогда не покидала его. Он верил в это, как в железный закон морской дружбы, как в крепкое слово моряка...

А вот обещанной радиограммы всё нет...

К беспокойству о Наташе, к нетерпению начинало примешиваться неясное, но горькое чувство: уж не скрывают ли от него что - нибудь? Но в этот момент в люк почти свалился Губин. Он прислонился к трапу, как давеча перед ним стоял Гайда. Вода текла с него ручьями. Но мокрое, осунувшееся от усталости лицо Николая сияло.

- Свежо, - еле выдохнул он, стараясь всё - таки говорить с хрипотцой и небрежно. Негнущимися пальцами он порылся под тельняшкой, вытащил записку. - Вот!... Я раньше бы принёс, да там... авария... подсобить пришлось...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.