Кто-то сказал: «Лучший автор тот, кто стыдится быть писателем».

Тютчев не сочинял, а лишь не мешал поэзии прорываться из него наружу.

Аксаков писал: «Из глубины его духа била ключом у него поэзия, из глубины, недосягаемой даже для его собственной воли».

Стихи были настолько его личным, интимным делом, что он даже стеснялся их печатать. Когда же он их публиковал, то полностью своего имени не подписывал. «Полного моего имени выставлять не нужно, только букву Т. Я не прячусь, но и выставлять себя на показ перед толпой не хочу», — писал Тютчев издателю Георгиевскому.

Тютчев был представителем психологической лирики, углубленным в Душу, в психику Природы и Человека. Он весь в нервических оттенках, в переломах настроений, неуловимых частностей.

Если Пушкин — весь в реальности зримого мира, в античной лепке, в рельефности, то Тютчев — поэт, прозревающий сквозь покровы реальности, поверхности вещного мира, — он весь в бесконечной перспективе, уходящей и теряющейся вдали.

Тютчев — это не игра «обозримыми предметами», а игра «смыслами», «оттенками смыслов».

Певец внутреннего, «ночного» мира, находящегося в глубине человека, Тютчев был за слово «неизреченное», за мысль, оставшуюся в глубине. «Моя душа, элизум теней...» Не внешний мир, а мир «теней», мир психический. Неизреченное, неосязаемое, невидимое манило к себе Тютчева.

Тютчев — один из гармоничнейших русских поэтов. В его стихах то совершенство законченности, звуковой органичности, когда нет ничего лишнего, ничего случайного. Он музыкален, его стих «сладко сто раз повторять». Магия совершенства присуща почти всем его стихам. Удивительны звуковые соответствия, звуковые соотношения его стихов. Стихи его отличаются звуковой «сочностью» и пропорциональностью, тем, что назвал Тургенев «соразмерностью таланта с самим собою».

Сила Тютчева в краткости. У него нет эпических поэм, нет широких картин. Нет у него и повествовательности, нет сюжетов. Его короткие стихи исключительно компактны, степень их тесности, сгущения необычайна.

Он писал скупо, потому что все время чувствовал над своей головой висящий дамоклов меч своего афоризма, этой своей формулы: «Мысль изреченная есть ложь».

Короткие стихи Тютчева бесконечно весомы, бесконечно значительны.

Тютчев написал немного — тоненькую книжку стихов. Прав был Фет, сказавший об этой книжке:

«Муза, правду соблюдая, глядит, и на весах у ней вот эта книжка небольшая томов премногих тяжелей».

Тютчев принадлежит к поэтам-айсбергам: над поверхностью зримая часть невелика, но зато под нею — огромной глубины смысл.

Да, в тютчевской поэзии надо понять смысл, это поэзия смысла. Тютчев не из легких поэтов, он требует известной подготовки.

Боткин писал Фету: «Стихи гр. Ростопчиной гораздо понятней для массы читателей, чем стихи Тютчева или Пушкина...» И добавил: «с этим надо примириться».

Тургенев писал: «Для того, чтобы вполне оценить Тютчева, надо самому читателю быть одаренным некоторою тонкостью понимания, некоторою гибкостью мысли». И дальше: «Популярности мы не предсказываем г. Тютчеву, — той шумящей, сомнительной популярности».

Мир Тютчева — это мир Коперника, это мир Колумба, это «фаустовский» мир, мир дерзостного человека, выходящего к мировой бездне. Недаром Тютчев восклицает: «Тебе, Колумб, тебе венец!»

Он славит того, кто открывает «новый мир, неведомый, нежданный».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.