В восьмом номере «Смена» рассказала о возчике магазина №117 Бауманского райпищеторга Казани Асхате Галимзянове — «странном» человеке, который за последние несколько лет перечислил свыше 20 тысыч рублей в различные детские организации (Дом ребенка №1 в Казани, Интернациональная школа-интернат имени Стасовой в Иванове, районный отдел здравоохранения в своем городе, Советский фонд мира). При этом зарплата у него обыкновенная — 110 рублей, но деньги у него появлялись благодаря тому, что в свободное время он занимался откормом свиней на своей маленькой «ферме» в тупичке одной из самых неприглядных улиц Казани близ колхозного рынка. После публикации очерка в редакцию пришли сотни писем. Часть их, конечно, крайне незначительная, была опубликована в № 16. Был опубликован и ответ Совета Министров ТАССР с комментарием редакции (№20). А письма от читателей все продолжают поступать в редакцию.

«Я завидую Асхату, этот человек нашел свой путь. Пойти на почту и отправить телеграфом какую-то сумму не так уж обременительно, такие люди встречаются, но этот человек отдает не только свои сбережения, а практически всю свою жизнь, все свое время тому, чтобы у брошенного родителями ребенка прибавилась лишняя (не по «смете», не по «утвержденному бюджету») игрушка. Он посвятил свою жизнь тяжелейшей физической работе для того, чтобы у этого ребенка появилось еще одно, быть может, более красивое платьице. И вдруг все это должно исчезнуть, и только потому, что чье-то больное воображение родило слухи, а не обманщик ли он? Конечно, обманщик понятнее, он весь на ладони, а такой бескорыстный человек?..» (Н. Карпенко, Макеевка).

«Сначала я подумал, что передо мной материал из «социальной экзотики». Но вы правы: за конкретным поступком, за реальным человеком стоит явление, которое требует философского осмысления. Интересный, любопытный, интригующий воображение тип человека. Дело не только в том, что он помогает детям-сиротам. Он помогает, сам того не зная, и многим другим людям, утверждая в своей правоте одних и выправляя искалеченные души других. Мы слышим о нем, и нам становится легче...» (В. Лебедев, Гусь-Хрустальный).

«Это человек нового, коммунистического общества, человек, для которого работа на благо общества — естественная потребность. Удивительно другое. Он как будто бы и не видит тех, кто мешает ему в его добром деле, весь освещенный своей целью. И я его понимаю: он боится, очевидно, что ему не хватит его жизни, чтобы все свои мечты воплотить в реальность...» (В. Чемурзиев, село Дубовское).

Так примерно оценило модель жизни, которую избрал для себя казанский возчик Асхат Галимзянов, общественное мнение в лице многочисленных читателей журнала. И почти в каждом письме вопрос: как сейчас живет Асхат Галимзянов, как сложилась судьба его дела? Продолжает ли он свою деятельность? Имеет ли возможность продолжать?

Между моментом, когда был написан очерк, и днем публикации имелся какой-то промежуток времени. Сначала — об этом отрезке времени, потом — о том, что происходило с Асхатом Галимзяновым и его делом после опубликования очерка «Добром живет человек».

Как, может быть, помнят читатели, я закончил свой рассказ тем, что Асхат Галимзянов сдал партию выращенных им свиней заготконторе, а вырученные деньги отправил на счет двух детских организаций — три тысячи рублей Ивановской интернациональной школе-интернату и пятьсот рублей Казанскому дому ребенка №1. Естественно, Галимзянов тут же прикупил новую партию поросят в тридцать голов — начинался очередной раунд его «дела». Что было дальше?

Дальше случилось неожиданное. Раньше ему не давали кормовых отходов — добывал их сам, где придется, — а тут вдруг дали. Целых два бачка дал сам бригадир службы, собирающей в районе отходы. Произошло это на третий день, как купил Галимзянов поросят, и в тот же день пять поросят лежали уже на его ферме мертвыми. Исследование показало: погибли они от крысиного яда. Дальше было все как наваждение: поросята гибли один за другим. Покупал на базаре новых, и те погибали. Уже не брал корма, который ему предлагали, -сам искал. Но открытый бачок стоит на телеге, а к телеге ведь не прикован: то в магазин надо зайти, то еще куда-нибудь... Многое пережил за эти месяцы Асхат Галимзянов, о многом передумал. Часто вспоминалась ему фраза, брошенная одним деятелем районного масштаба:

— Больше свиней не держи. Купишь — отравлю!

Крысиным ядом ударили по «благотворительной» деятельности Асхата Галимзянова, направленной на благо детей-сирот. Другой бы, может, озлобился, отступил, махнул рукой. Но Галимзянов из «непробиваемых». Снова и снова покупал он поросят. Залезал в долги, вырастил очередную партию. Правда, на этот раз не так много. Расходов на всей этой операции потерпел на три тысячи рублей, дохода получил — всего на тысячу четыреста. Казалось бы, надо о себе подумать, но подходила торжественная дата — 22 апреля, день рождения В.И.Ленина, когда обычно Галимзянов привык вносить свой очередной взнос на счета детских организаций. И тысячу рублей он переводит на счет №18911082 Ивановской интернациональной школы-интерната, а четыреста рублей на счет № 142411 Казанского дома ребенка № 1. И тут же заключает договор на выращивание бычков со знаменитым колхозом «Серп и молот» в пригородном, селе Шапши.

— Быков уж никто отравлять не стал, — рассказывает Асхат, словно посмеиваясь и над самим собой, и над причинившими ему беды людьми. — Договор есть. Боятся, шум пойдет. В Шапшах свой ветеринарный врач есть.

Публикация очерка в «Смене» не изменила жизни Галимзянова. Днем, как прежде, он со своей телегой обслуживал магазины, к которым был прикреплен. Утром и вечером кормил быков, ухаживал за больной женой.

Неожиданно приехали две женщины из Одесской студии телевидения — снимать сюжет о нем. Казанская студия телевидения тоже не осталась в стороне: приходилось Галимзянову порой уже не быть собой, а изображать себя.

— Мне надо быков кормить, — вздыхал он, стоя перед кинокамерой. — И на работе ругаются.

На работе в самом деле ругались. Торговым работникам было обидно, что телевизионщики интересуются простым возчиком Галимзяновым, а не ими, занимающими более ответственные должности. Шла своя борьба и здесь — телефонные звонки, басовые интонации в голосе, искреннее недоумение.

Приходили письма к Галимзянову. В одном незнакомая женщина из Орловской области просила у него взаймы полторы тысячи рублей, у авторов другого письма аппетит был больше — просили сразу три тысячи. Зато в третьем письме была радость открытия человеческого в человеке: бывшая учительница из Воронежа Г. И. Кондрашова прислала пятнадцать рублей — «для детей» и написала, что будет присылать такую сумму ежемесячно. Галимзянов восхищался этим человеком: «Какие есть на земле благородные люди! Надо только подсказать, чтобы высылали прямо на счет Дома ребенка!»

Один из дней принес и совсем трагикомический сюрприз. На пороге его квартиры появилась женщина с ребенком. Приехала из Тюмени именно к нему. Трудное, безвыходное положение. Не поможет ли он, Галимзянов, на полтора года определить девочку в Каннский дом ребенка? Трудная была задача. Дом ребенка отказал женщине, ибо сфера его действия — Казань, Татария. В Тюменской области есть свои детские дома. Но женщина приехала именно в Казань потому, чтобы никто в Тюмени не знал, что она оставляет ребенка.

Дома у Галимзянова произошел домашний совет. Жена, инвалид первой группы, высказалась за то, чтобы оставить девочку у них дома. Ее поддержали дочь Ляля и сын Радик.

— Красивая девочка, — рассказывал мне Галимзянов в это время. — Полтора годика. Надо по-человечески решать. Все дети — наши! Здесь хоть немецкие дети, хоть китайские, хоть тюменские! Дети есть дети — помощи просят. Уж если в нашу семью человек попал, накормим, место найдем!

Квартира у Галимзяновых обыкновенная — двадцать семь квадратных метров, две комнаты, кухни нет, печное отопление, газ. Асхат собрался уже идти в магазин покупать деревянную кроватку—«рядом с кроватью жены поставить хотели», — но Дом ребенка №1 определил в порядке исключения девочку к себе.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.