Центр приглашает умных

— Мы сегодня много говорим о нашей бюрократии, но не забывайте, что она есть и у них, и потому от политических контактов до совместных научных работ — дистанция огромного размера. Во всяком случае, они очень хотят с нами сотрудничать: целый ряд американских фирм уже работают с нашим министерством, намечаются контакты и с Ульяновским центром. В общем, идет активный процесс сближения, и я был бы очень рад, если бы нам удалось создать совместное производство, совместные научные коллективы.

— Теперь, Алексей Гордеевич, давайте поговорим о том, что же сегодня представляет собой Ульяновский центр микроэлектроники.

Пожалуй, сначала я скажу о том, что должно быть, а потом уже — что есть на сегодня. Итак, Ульяновский центр — это пять крупных научно-исследовательских комплексов, каждый из которых состоит минимум из института и завода, точнее, опытно-производственной базы. Эти пять направлений, по существу, комплексно охватывают всю микроэлектронику для машиностроения. Но... беда в том, что они разнесены во времени, я имею в виду создание и ввод их в эксплуатацию, хотя жить друг без друга они не могут. Поэтому сегодня мы имеем только зародыши — скажем так — всех этих комплексов: где-то больше, где-то меньше. В основном же это люди, которые определяют, нарабатывают, точнее сказать, формируют будущую идеологию этих комплексов. Все они, по существу, нацелены на единую отрасль промышленности — машиностроение.

Первый комплекс, как я уже сказал, — это комплекс интегральных датчиков.

— Поясните для непосвященных — это что, основа основ микроэлектроники?

— Это то, что явно больше всего упущено в микроэлектронике, я бы так сказал. В чем тут проблема? Мы сегодня имеем аппаратуру, которая обрабатывает информацию, запоминает ее, хранит и т. д. Эта аппаратура — вычислительная техника. Но, чтобы работать, сначала эту информацию надо получить. Скажем, вычислительная техника — к примеру, бортовой компьютер — работает на бульдозере и надо для него получить информацию: в каком состоянии двигатель, подается ли масло, идет ли дизтопливо, не перегрелось ли, каков состав выхлопных газов и т. д., то есть электронике надо дать информацию. Так вот сегодня одна из основных проблем, стоящих перед машиностроением, — это крайняя скудость и крайне низкий уровень техники, которая дает и воспринимает эту информацию. Техника эта очень наукоемкая: так называемые интегральные датчики (иногда их называют сенсорными). Производство этих датчиков сегодня у нас, по существу, близко к нулю. В мире же оно уже перевалило за 10 миллиардов долларов. Конечно, наша космическая техника не могла без них обойтись, у нее такие датчики есть, но ведь это не массовое производство. А чтобы оснастить гражданское машиностроение — нужны миллионы датчиков. Вот такой научный коллектив, такую опытно-производственную базу, которые бы позволяли решать эту задачу, отлаживать новые технологии, мы должны ввести в эксплуатацию в 1990 году. Сегодня мы имеем зародыш этого института, где-то около 100 человек, но это все профессионалы, которые съехались к нам из разных городов — Ярославля, Пензы, Ленинграда, Львова.

— Москву почему-то не называете?

— Заместитель директора этого института бросил квартиру в Москве, работу, приехал сюда. Он доктор наук, большой энтузиаст по этому направлению. Не думайте, что люди из* Москвы не уезжают. Уезжают, потому что знают, что мы создаем в Ульяновске очень интересные, нестандартные условия для работы.

— Вы сейчас у нас, можно сказать, пионеры в этой области науки?

Я бы так не сказал, потому что люди работали в этой области и раньше, но у них не было условий, чтобы довести все это до промышленности. Они получали отдельные удачные образцы, дальше надо было организовывать их производство, а это ведь десятки миллионов капвложений, если не сотни. По существу, все это оседало на полках, и мы сейчас проводим очень серьезную ревизию того, где и что уже наработано, но не запущено в производство — в Академии наук, в других институтах, и немало из этого тащим к себе. Но, к стыду нашему, стоит сказать, годичный опыт работы с ведущими физическими институтами Академии наук показывает, что мы сегодня не имеем механизма «выкачивания» идей из Академии в промышленность. Даже то огромное богатство в виде идей, которое мы уже имеем, и то чисто случайно может попасть в промышленность, а может и не попасть. Должен быть какой-то алгоритм, который бы работал систематически, постоянно, хочешь не хочешь, а оно доходит до производства.

— Вы рады, что ваш Центр не в системе Академии наук?

— Видите ли, я довольно долго — девять лет — работал в вузе, в исследовательской лаборатории. И кончилось тем, что я ушел в промышленность. Ушел по одной простой причине: хотел и хочу, чтобы мои мысли, мои идеи воплощались в металл. Но ведь для этого мне пришлось уйти из института, а надо, чтобы люди могли, не уходя, работать и чтобы их разработки доходили до промышленности. Нужна система. Стык отраслевой науки и академической требует серьезной работы. Пока же все основано на личных контактах, чьих-то личных желаниях, а не на закономерном, неизбежном внедрении научных разработок в промышленность.

— Не пора ли тут нам уже перенять зарубежный опыт, когда только ученый-разработчик что-то придумал, мгновенно находится та или иная фирма, которая сразу же берет его идею на вооружение и претворяет ее в жизнь.

— За последние пару лет и у нас резко возрос интерес предприятий к новинкам. Было время, когда наши заводы очень активно отбивались от новой техники, сегодня же они буквально бегают за новинками. Это однозначно, потому что стимулы появились. Раньше, по существу, новая техника, кроме вреда, заводу ничего не приносила: надо готовить производство, переучивать людей, а ради чего — непонятно. Сегодня стимул есть, потому что если долго выпускаешь старье, вводятся скидки за низкий технический уровень, в результате падают прибыль и все фонды предприятия и т. д. Сегодня портфель нереализованных разработок, наверное, дошел почти до нуля в промышленности. А вот конструкторские организации отраслевых институтов стимула лазить по Академии наук, выискивать то, что там появилось и запускать у себя, дорабатывая до научного товарного продукта, до конкретной разработки, пока еще не имеют. И наши разговоры о том, что научная продукция стала товарной продукцией, так и остаются разговорами.

— Алексей Гордеевич, а что из себя представляют остальные комплексы Центра?

— Второй комплекс — комплексная миниатюризация аппаратуры управления. Это та часть, которая должна воспринять информацию от датчика, обработать ее, запомнить, пообщаться, если надо, с оператором и дать команду на какие-то исполнительные части изделия машиностроения. То есть это, по существу, бортовая электроника, которая должна ставиться на автомобили, на строительную технику, на станки. Создание микроэлектроники для народного хозяйства — проблема сложная и технологически, и технически, и довольно разнородная. Мы должны все изделия машиностроения как-то сгруппировать, выделить общие задачи, решить их, найти необходимую базу и помочь заводам ставить собственное производство микросхем, когда это нужно. Таков наш второй институт, который должен выдавать комплектные устройства потребителям. Три остальных комплекса в значительной степени нацелены на эти два.

Во-первых, и для датчиков, и для средств миниатюризации аппаратуры управления нужны свои материалы. Трудно найти у нас какую-то область техники, которая была бы так запущена, как материаловедение. Это серьезная наука, где свои проблемы, своя методология работы, своя техника, свои специалисты. Она исключительно важна, ибо в огромной степени определяет успех при решении тех или иных задач. Взять те же датчики. Мы пытаемся поставить задачу: разрабатывать нужные материалы для создания датчиков и средств автоматизации и самим их производить. Вот таков наш третий комплекс — не менее сложный и важный, чем два первых. Потому что из того, что сейчас у нас есть под рукой, мы отличного изделия не сделаем — оно просто будет не конкурентоспособно на мировом рынке.

Четвертый комплекс — это комплекс по созданию необходимого оборудования для производства датчиков, средств автоматизации и для материаловедения: новая технология, новые задачи требуют создания и нового оборудования. Этот комплекс по размерам должен быть, пожалуй, больше, чем любой из трех названных.

И, наконец, пятое производство — это автоматизация проектирования. Мы пытаемся создать единую систему автоматизации проектирования для всех наших институтов и заводов. Для этого есть свой институт автоматизации проектирования, СКВ, и уже начал функционировать завод, который этот комплекс поставляет.

Наконец, мы должны открыть учебный центр для переподготовки наших кадров. У нас сейчас строится техникум, который будет готовить рабочих — специалистов высшей квалификации для наших производств и институтов. Сегодня во всем мире признано полезным раз в пять лет человека переучивать. Хочет он того или нет, но надо его сажать за парту и впихивать в него информацию. По-другому жить невозможно. Такой центр переподготовки кадров, работающих в области микроэлектроники, мы должны ввести в эксплуатацию в 1990 году. Он планируется не только для нашей страны, но и для стран СЭВ. Здесь мы построим гостиницу международного класса, лаборатории и учебные аудитории, свой спортивный центр. Причем мы замысливаем это учебное хозяйство как комплексное, что позволит нам готовить специалистов чуть ли не с детского садика. Наши специалисты сейчас отрабатывают создание непрерывного цикла обучения: садик с простейшими компьютерными играми — ребенок должен привыкать к электронике: хотя бы на экране цыплят считать. В подшефной школе оборудуем компьютерные классы — там должны готовить людей с нацелом на наши проблемы. С ними будем много нянчиться и уже нянчимся вместе с нашим университетом — филиалом МГУ, отрабатываем такую технологию, чтобы звенья цепочки: садик — школа — техникум — политехнический институт или университет — высшая ступень переподготовки кадров — были единым замкнутым потоком, чтобы дополняли друг друга. Планируем создать школу-интернат, в которую будем отбирать действительно талантливых ребятишек где-то с 8-го класса, чтобы потом они у нас и работали. Вот такой довольно многоплановый и серьезный учебный комплекс закладывается сейчас у нас в городе. В феврале — марте этого года он уже должен приступить к отбору кадров.