Княжна Тараканова

История России изобилует самозванцами и аферистами. Cреди них выделяется фигура женщины, жизнь которой до сих пор покрыта тайной. Даже могилы у нее две – в Москве и в Санкт-Петербурге… Многие наверняка знают романтическую историю княжны Таракановой, якобы незаконной дочери императрицы Елизаветы и ее фаворита Алексея Разумовского, которая заявила о себе в первые годы царствования Екатерины II и погибла в каземате Петропавловской крепости при страшном наводнении.

История красивая, но не совсем подлинная. В Петропавловской крепости в то время действительно находилась в заключении молодая женщина, выдававшая себя за дочь покойной императрицы Елизаветы, но она никогда не носила фамилии Тараканова. Такой фамилии среди русских князей не было вообще. У самозванки были и другие имена – Али-Эмете, княжна Владимирская, Азовская принцесса и Елизавета, всероссийская княжна.

Корни интриги, по-видимому, нужно искать в Париже, в монастырском пансионе для бесприданниц самого высокого происхождения. По достижении шестнадцати лет воспитанницы «Преддверия» (так назывался пансион) уходили в монастырь. Бывали, однако, и исключения: в пансионе укрывали от опасностей политических интриг и корыстных расчетов богатых невест-сирот. В 1760 году в «Преддверии» оказались сразу две такие девицы: русская княжна Анастасия Владимирская и племянница персидского шаха Али-Эмете. Обе были хороши собой, богаты и не имели близких родственников на родине. Обе попали в поле зрения отцов-иезуитов, негласно покровительствовавших пансиону.

Начали святые отцы с того, что состряпали бумагу, «неопровержимо» доказывавшую права Анастасии Андреевны Владимирской на российский престол как… родной племянницы Анны Иоанновны, царствовавшей в России с 1730 по 1740 год и не оставившей прямых наследников.

У Анны Иоанновны действительно была племянница Анна, дочь герцогини Мекленбургской Екатерины, провозглашенная, согласно завещанию императрицы, регентшей при младенце-императоре Иоанне V. «Дщерь Петрова» Елизавета свергла младенца с престола и заточила в крепость, а его родителей сослала в Архангельск.

Анастасия же Андреевна, якобы, была дочерью другой сестры Анны Иоанновны — Прасковьи. Но, во-первых, супруга царевны звали Иваном, а во-вторых, она на самом деле скончалась... бездетной. Поинтересоваться такой «безделицей» иезуиты не удосужились.

Иезуиты откровенно пренебрегли несуразицами. Но не учли характера княжны: возможная наследница русского престола пренебрегла европейскими аристократами, отдала свою руку и сердце... американцу, приехавшему в Париж с посольством Франклина.

Год спустя княжна Владимирская вновь появилась в Европе. В Польше она произвела фурор своим богатством, изяществом, умом и длинной свитой блестящих поклонников. Али-Эмете (именно ее выбрали отцы-иезуиты в качестве «дублерши» княжны Анастасии) была дочерью персидского шаха и его грузинской наложницы. В возрасте семи лет ее отправили в Европу, надеясь впоследствии украсить шахский гарем европейски образованной девицей.

Но длинная цепь дворцовых переворотов оборвала всякую связь между юной персиянкой и ее родиной. В том числе оборвались и денежные поступления. Али-Эмете была обречена на безвестность и нищету, если бы не вмешательство иезуитов. Она стала официальной невестой графа де Рошфор-Валькур, маршала князя Лимбургского. Под именем Элеоноры Али-Эмете была представлена князю, выудила у своего сиятельного жениха огромную сумму денег и... сбежала в Италию, поскольку для заключения официального брака требовались документы о происхождении «княжны Владимирской».

Увы, единственный «документ», который сумели раздобыть иезуиты, была «грамота владетельницы Азова». Для заключения брака с немецким владетельным князем титула «Азовской принцессы» было явно недостаточно.

По пути в Италию авантюристка познакомилась с главой польских конфедератов Карлом Радзивиллом, сказочно богатым и с непомерными амбициями. Для Радзивилла «дочь императрицы Елизаветы», за которую теперь выдавала себя «княжна Владимирская, принцесса Азовская», была просто подарком судьбы. Ее внезапное появление на политической арене создавало угрозу трону Екатерины II, ненавистной полякам, грозило раздуть слегка затихшее пламя крестьянских восстаний в России и повлиять на отношения с Турцией, якобы благоволившей к «всероссийской княжне».

Словом, перед честолюбивым поляком развернулись феерические планы будущего, созданные талантливой кистью иезуитов. А кистью этой водил человек, прекрасно знавший, на каких струнках нужно сыграть, чтобы самозванку признали подлинной царицей Елизаветой, наследницей русского трона. Это был князь Никита Юрьевич Трубецкой, злейший враг императрицы Екатерины.

При Елизавете князь Трубецкой имел большое политическое влияние в России, а при Екатерине стал никем. Именно он подсказал иезуитам мысль возвести на трон княжну Владимирскую. А когда затея не удалась, согласился на рискованную игру с самозванкой, лишь бы у его августейшей противницы появилась серьезная соперница. И кто знает, как бы обернулись события, не случись непредвиденное: князь Трубецкой, мужчина далеко не старый, внезапно оказался сражен так называемой «пляской святого Витта». Через неделю страшных мучений Никита Юрьевич скончался.

Вместе с его душой отлетела и «душа» заговора. Мнимая княжна Владимирская осталась без поддержки, но не оставила внушенной ей мысли: занять российский престол. Когда «всероссийская княжна» поняла, что и ухажер-поляк способен лишь произносить красивые речи за столом, она решила действовать самостоятельно и отправиться к турецкому султану.

Но из-за сильного шторма корабль, на котором она плыла, оказался в итальянском городе Рагузе. А город был оскорблен тем, что русская императрица заставила его поставить на рейд военные суда русской эскадры под командованием графа Орлова. Поэтому соперницу Екатерины в Рагузе приняли с восторгом и поистине королевскими почестями. О встрече с ней попросил граф Алексей Орлов-Чесменский, брат которого, Григорий, считался тайным мужем русской императрицы. Самозванка влюбилась в него без памяти. А графу нужно было только исполнить приказ императрицы: привезти к ней «всклепавшую на себя имя» — живой или мертвой. Екатерина хотела раз и навсегда обезвредить соперницу.

«Елизавета II» уже и корону соглашалась надеть, только если он «разделит вместе с нею бремя власти». Граф поддакивал и постепенно подвел свою жертву к мысли о том, что им нужно обвенчаться прямо здесь, в Италии, тогда он в качестве законного супруга сможет сражаться за ее интересы с удвоенным пылом. Они обвенчались в Ливорно, на одном из кораблей русской эскадры. Мало кто знал, что роль православного священника исполнял переодетый матрос — за пять рублей серебром и стакан водки. А кто знал — помалкивал, ибо сразу после венчания «новобрачных» по приказу императрицы арестовали там же на корабле.

Орлова – для вида, а вот «Елизавету II» – действительно. Эскадра двинулась в Санкт-Петербург, увозя с собой полубезумную от горя и страха, с очевидными признаками чахотки беременную женщину, которая попала в ловушку только потому, что первый раз в жизни полюбила по-настоящему.

В Санкт-Петербурге вместо царских почестей, о которых она так мечтала вместе с Орловым, ее ожидал каземат Петропавловской крепости, допросы, пытки — много больше того, что может выдержать человек, тем более слабая женщина. Рассудок несчастной помутился.

От смерти в воде во время знаменитого петербургского наводнения узницу спасли чудом — в последнюю минуту выбили дверь камеры. Родив сына — Александра Алексеевича Чесменского, «дворянина неизвестного происхождения», «княжна Владимирская» скончалась от приступа легочного кровотечения. Ее похоронили в крепости близ Алексеевского равелина, и посаженные кем-то над могилой кусты боярышника разрослись затем в небольшой садик...

Но когда несколько дней спустя Екатерина, перечитывая допросные листы, пыталась разгадать загадку самозванки, ей доложили, что во дворец прибыла и почтительно просит об аудиенции... княжна Владимирская.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.