Трэкер

– Мы все время приближаемся. Он должен быть теперь где-то рядом.

– Хорошо бы его не было. Проклятая страна! С меня довольно. Сержанта легко провести; Малу еще хорошо движется. Должно быть, он нашел воду, потому что, похоже, способен еще на один рывок. Черный человек никогда не умирает от жажды – по крайней мере в своей стране. Если покопать в песке русла реки, можно найти лягушку или две; проколи ей живот, и вода выплеснется наружу. По вкусу это не лучшая вода, но когда находишься в бегах, то выбирать не приходится.

Я никогда не думал, что Малу сможет так искусно прятаться в буше; мне кажется, он с легкостью перехитрит эту компанию.

Он разводил костер здесь, на дне пересохшего колодца, и ты бы не заметил этого, даже если бы прошел в нескольких шагах. Неподалеку находится выступ песчаника – крутой и довольно высокий. Да, он забрался туда; молодец! Никогда не следует спать близко к костру, когда находишься в бегах.

Вероятно, у него кончились спички, и он разводит теперь огонь трудным способом – при помощи палочек. Тяжелая работенка для парня из поселения – у них там мало практики. Но я давным-давно обучил его этому способу, и ему не следовало бы забывать его. Он должен помнить, как держать палочку между ладоней, прямо и точно по отношению к дереву внизу, и не давать ей отклоняться вправо или влево. Дурачок, он не сообразил зачистить палочку, ведь ладони будут скользить по ней, если ее не отстрогать. Он, конечно, развел костер, но наверняка у него будет две пригоршни мозолей.

Он был маленьким мальчиком, когда я учил его разводить костер. Мы вместе путешествовали по земле племени Мертвой Гадюки и делали привал где-то поблизости... Нет, пожалуй, немного выше ручья, ближе к холмам. Это было до того, как белый человек пришел и построил первый дом внизу, в лощине. У нас тогда не было спичек.

– Я просто хочу поймать его и получить это чертово вознаграждение, – говорят Очки.

– Эти або умны, как динго, – замечает скотовод словно бы в оправдание тому, что они еще не поймали Малу. – Посмотрите, он ел какаду.

– Это лапка Ящерицы, а не птицы.

Они оба не правы: это лапка лягушки. Малу получил еду и питье от обладателя этой лапки, так что он делает все правильно.

Белые люди опять шумно спорят. Гораздо лучше, когда они молчат, и я могу закрыть глаза и представить, что я один вместе с животными и птицами – они не приносят вреда роду человеческому. Если я буду держать глаза закрытыми, вот так, достаточно долго, моя мысль возвращается назад, в прошлое. Иногда я даже могу слышать трещотку, зовущую меня из далекой Мечты. Несколько дней назад – нет, вчера – я увидел себя танцующим у колодца среди холмов. Все люди племени Мертвой Гадюки были там. Старики и молодые парни. И мы танцевали так неистово, что облако пыли поднялось и закрыло солнце, и средь бела дня стало темно. Приятно было увидеть моих старых товарищей: все они давным-давно умерли. Они исчезли, как звезды в утреннем небе, – нелегко вспомнить, что случилось с каждым из них. Однако время от времени ты натыкаешься на блуждающий дух, и он напоминает тебе, что все мы принадлежим к племени Мертвой Гадюки.

Белые люди пытаются подгонять меня, но я не люблю, когда мне угрожают. Скоро они узнают, что неважно, какой дорогой мы идем и как быстро продвигаемся вперед, потому что конец пути очень близок.

Я хотел бы снова увидеть себя танцующим, но картина не возникает. Позже, когда я закрываю глаза, люди появляются друг за другом. Их много, но каждый сам по себе. Не помню, чтобы я преследовал стольких, но, должно быть, это правда: духи всегда говорят правду. Хорошо будет сказать им, что пришла и моя очередь, и я скоро приду – и не один, другие тоже.

В этом месте я могу замедлить шаги; мы взбираемся на крутой скалистый склон. Вблизи не видно ни деревца, и солнце, как камень, вынутый из раскаленного пепла, лежит у тебя на голове.

Идти все еще довольно далеко; у белых людей слишком много причин жить, чтобы они легко сломались, а эти по-прежнему толкуют о вознаграждении, чтобы отвлечь свои мысли от палящего солнца. Интересно, каково вознаграждение за поимку Малу?.. Оно, наверно, большое, если завело охотников так далеко и так быстро.

– Я просажу всю свою долю на пиво, – мечтает скотовод. – Получился бы целый бассейн, в котором можно было бы плавать.

Остальные молчат. Должно быть, во рту у них пересохло и трудно выдавить из себя слово.

Мы уже больше не идем по следу, но хозяева этого не заметили: настолько они уверены, что я не отклонюсь от правильного пути. Теперь мы приблизились к холмам – среди валунов можно различить разбросанные кое-где деревья. Они сойдут с ума, эти белые люди, когда узнают, что обратной дороги нет. Очки, возможно, воспользуются ружьем. Но сейчас мне это совершенно безразлично. Мне нечего делать в поселении, где от всего племени Мертвой Гадюки осталось несколько старух: все мужчины умерли один за другим. Когда преследуешь черного по приказу белого, его или ловят, или он убегает – в любом случае он уходит. Им не следовало заставлять меня выслеживать Малу – даже динго не охотится на своих собратьев, но белые., у них нет понятия об этом.

В воздухе не чувствуется ни малейшего дуновения ветра; среди этих скал становится очень жарко, и даже в тени земля настолько раскалена, что на ней можно поджарить человека. Должно быть, сейчас около полудня: солнце высоко и палит немилосердно. С заходом солнца все должно кончиться. Это самый лучший путь, и мне не придется смотреть в лицо старухам из поселения. Раньше каждый раз, когда я возвращался с работы, предложенной белым человеком, подобно этой, они долго с ненавистью глядели на меня, проклиная без слов, выкрикивая ругательства своими страшными глазами. Это сбивает с ног, как удар боевой палки. Дети бросают в меня камни и кричат: «Прочь, прочь, Злой Дух!» Они убегают и прячутся, если я подхожу близко, но дразнят меня и кричат, следуя на безопасном расстоянии, куда бы я ни шел.

Хорошо, что не придется возвращаться: белые люди теперь почти совсем обессилели. Они уже больше не разговаривают и продолжают лежать на земле. Незадолго до этого у них произошла настоящая ссора: они кричали и вопили так, что я думал, что они начнут стрелять друг в друга или в меня. Я не мог уловить всего, о чем они говорили, и, возможно, вообще это не имело бы для меня смысла, но в основном разговор шел о вознаграждении. Должно быть, их мысли сковало солнце или жажда.