– Испугалась, – отвечаю.

– Ты что же, думаешь, мы тебя за красивые глазки в бригадиры выдвигаем?

А я ему прямо:

– Боюсь, не будут меня слушаться, мне двадцать четыре, а некоторым в бригаде за пятьдесят.

– Не в возрасте дело. Я мальчишкой бригадиром в колхозе работал, и то слушались. Главное, чтобы человек душой за дело болел. Ну, а трудно будет – дорогу ко мне или в партбюро знаешь, приходи, посоветуемся.

Чтобы понять, почему после разговора с Кошевым Каржевич согласилась принять бригаду, надо знать Кошева. Человек он удивительной и трудной судьбы. В четырнадцать лет Егор Кошев, оставшийся в семье за главного кормильца, собрал по деревне таких же, как он, ребят, впряглись они вместо лошадей в плуг, вспахали и засеяли поле. Было это в сорок втором. Часть собранного хлеба оставили себе, часть отправили в лес, партизанам. И так всю войну.

Через несколько лет трагически погибла во время пожара мать Егора. Собрал тогда Кошев все, что оставалось из скарба, отнес соседям, а сам поехал в город. Определился на хлебозавод, думал – временно, а получилось на всю жизнь. Прикипел к своей работе, постиг всю до тонкостей.

За эту вот любовь к хлебу, за справедливость к людям и нелегкую личную судьбу все на заводе уважают Кошева и знают, что попусту он ничего не говорит. Каржевич он тогда сказал, что думал: «Не за красивые глазки». Но самое неожиданное и, наверное, самое приятное для Галины было в том, что товарищи отнеслись к ее назначению как к должному, будто и не сомневались раньше, что именно она, Галина Каржевич, возглавит одну из самых больших бригад на предприятии.

И все же отчасти Галина была права в своих сомнениях. Ладить с людьми, не имея достаточного жизненного опыта, не так просто. В бригаде половина незамужних девушек, у каждой свои проблемы: одной парень из армии не пишет, другая в вечернюю смену работать не хочет, третья утром на ходу спит, потому что до рассвета с женихом расстаться не могла. У семейных свое: ребенок заболел, муж не хочет, чтобы она в ночь работала, сын двойку из школы принес... Да мало ли что! И все это отражается на настроении женщин, ведь известно: они ближе, чем мужчины, принимают к сердцу домашние и личные дела. А им хлеб надо печь. И бригадир обязан сделать так, чтобы никакие личные настроения не отражались на работе. Это значит, в каждом отдельном случае надо уметь найти слова утешения, уметь подсказать, поправить, предостеречь.

– Тамара, ну как так можно, – говорила она одной из девушек, работающей пекарем, – все разговоры разговариваешь, а потом схватишься – в спешке у тебя ряды в печь неровные идут.

– Так охота поговорить, Галка, не одной же работой человек жив!

– Мы хлеб делаем, Томочка, пойми. Гляди, сколько нам контролер твоей продукции вернул.

– Ой, не ругайся, честное слово, в последний раз.

Или:

– Ты, Анна, говоришь, что учиться трудно. Да, трудно, но это только сначала, первый год, потом пойдет само собой.

– Да проживу я без диплома, Галя, не тянет меня в техникум.

– Ты же прирожденный хлебопек, мастер экстра-класса, других пора учить, а с теорией не в ладах. Да и что дома-то попусту сидеть!

– Ну, нет от тебя спасения, бригадир. Знаешь, иди-ка ты сама с моим мужем объясняйся, не хочет он, чтобы я из дома на эти сессии уезжала.

– И объяснюсь.

И объяснялась. Или берет она как-то слово на бригадном собрании:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.