ТАКАЯ БЕСПОКОЙНАЯ ЖИЗНЬ

Среди педагогов – В.Э.Мейерхольд, Н. П. Хмелев, И. Я. Судаков, Н. П. Баталов, В. В. Грибков, М. И. Бабанова. Художником театра был совсем тогда еще молодой Евгений Адольфович Кибрик, будущий известный советский графики живописец. Но известным он стал много позже, а в ту далекую пору (1927 – 1928 годы) Евгений Адольфович, которому едва за двадцать было, оформлял трамовские спектакли. Помню, часто приходили помогать ему расписывать декорации. Пьесы для ТРАМа писал молодой Федор Федорович Кнорре. Мало кто знает, что будущий известный советский писатель преподавал в нашей студии... акробатику. Сотрудничал в ТРАМе и молодой Исаак Осипович Дунаевский.

Играл я в ТРАМе молодых сельских и рабочих пареньков, людей, мне знакомых и близких по духу. Но, пожалуй, не только поэтому многое удавалось мне в первые же годы профессиональной работы. Жили во мне неукротимая жажда постигать открывающийся передо мной мир человеческих страстей и коллизий, огромная увлеченность тем, что делал, неуспокоенность, которую я невольно передавал своим героям на сцене.

В театре все мы увлекались танцами. Я, пожалуй, не меньше других. Партнершей моей была актриса и балерина Наталия Глан, сыгравшая главную роль в знаменитом немом фильме «Мисс Менд». Наверное, от этой увлеченности танцем, русскими народными плясками и «затанцевал» я во многих своих фильмах тех лет.

Что запомнилось из той поры, когда делал в ТРАМе свои первые шаги на профессиональной сцене? Общая, поистине студийная увлеченность всех делом, которое избрали. Абсолютное взаимопонимание. Чистота отношений. Никто никогда никому не завидовал. Напротив, искренне радовались каждому успеху товарища и всегда сохраняли в себе это чувство открытости, что ли, взаимоподдержки, помощи,. Понятия не имели о том, что такое «внутриведомственные интриги». Помню, когда стал сниматься, передал свои роли Н. М. Горлову и искренне желал ему успеха. Был рад, когда Николай Матвеевич стал сниматься в кино и позже пришел в Театр киноактера.

На один из спектаклей ТРАМа Н. Глан пригласила кинорежиссера Б. В. Барнета (зрителям особенно памятен его фильм «Подвиг разведчика»; сам режиссер блистательно сыграл в нем роль фашистского генерала, которого похищает советский разведчик, герой Павла Кадочникова). Борис Васильевич готовился тогда к съемкам фильма «Окраина», и Наташа сказала ему, что в театре есть актер, который подходит на роль Сеньки-сапожника. После спектакля Барнет пришел за кулисы. Мы познакомились.

– Приезжай завтра на студию, – сказал мне режиссер.

Киностудия находилась тогда в Лиховом переулке. Приезжаю на кинопробу. Вхожу в декорацию. Уже приготовлено «рабочее место» Сеньки – верстак, лапка, молоток, гвозди, другие принадлежности сапожного инвентаря.

Сапожное дело было мне знакомым. В пору моего детства на Пресне было много сапожных лавок и просто мест, где работали мастеровые. Мальчишкой я часто приходил туда и просил:

– Дядь, дай попробовать.

Если «дядь» оказывался добряком, я с удовольствием усаживался и выполнял мелкую работенку. Так и приобщился к этому ремеслу. Так что декорация, в которой должна была произойти кинопроба, не была для меня неожиданной, я быстро освоился в ней, присел и стал заниматься знакомым делом. Меньше всего думал о режиссере, операторе... Пока готовились, устанавливали свет, кинокамеру, я успел набить пару набоек.

На кинопробе мне надо было лишь откликнуться на обращение.

– Сенька! – звали меня.

– Чего тебе?..

Всего один раз сняли этот кадр. Барнет тут же утвердил меня на роль.

Так состоялся мой дебют в кинематографе, с которым я связал всю свою дальнейшую жизнь. Случилось это почти пятьдесят лет назад, в 1931 году.

Но так вроде бы удачно для меня начавшийся путь в кино неожиданно прервался на следующей картине, где я начал было уже сниматься. Случился у меня конфликт с администрацией. Дело в том, что для натурных съемок завезли из Средней Азии эшелон песка. Я совершенно резонно заметил, что это не только нелепо, но и расточительно – привозить песок бог знает откуда, когда рядом, на Москве-реке, есть точно такой же песок. И началось... Слово за слово – конфликт. Пришлось уйти из картины. В ТРАМ возвращаться было неудобно, на киностудии все фильмы находились уже в производстве, и актеры утверждены на все роли. Словом, оказался я «вне игры».

А жить-то надо было, на хлеб зарабатывать. Мужичок я был здоровый, никакой работы не стыдился. И подрядился на станции Пресня разгружать дрова. Грузчиком, одним словом. Поработав некоторое время, уехал к дяде в деревню. Отдохнул, половил рыбку, вернулся в Москву. А в Москве меня ждала телеграмма из Ленинграда – приглашали сниматься в фильме «Год девятнадцатый». Снова возвратился в кино.

Затем последовали приглашения в другие фильмы – назову их не в хронологической последовательности, а по памяти: «Трактористы», «Ночь в сентябре», «Горизонт», «Комсомольск», «На границе», «У самого синего моря»... Интереснее всего было сниматься в «Трактористах» и «Комсомольске». И не просто интересно. Клим Ярко из «Трактористов», бывший танкист, ставший после службы в Красной Армии организатором передовой тракторной бригады, и Андрей Сазонов, секретарь горкома комсомола строящегося нового города на Амуре, – эти люди были и остаются бесконечно мне понятными, близкими и дорогими. Они были не только моими сверстниками, но принадлежали к тому славному поколению комсомольцев тридцатых годов, которое возводило Днепровскую гидроэлектростанцию и Магнитку, штурмовало полюс, ставило рекорды в забоях, покоряло морские и воздушные просторы... Это было то поколение, которое приняло на себя удар фашистских полчищ в июне сорок первого.

Сегодня в седых ветеранах труда и войны, медленно идущих по улицам, трудно, почти невозможно узнать тех, о ком я говорю. Но и теперь в глазах дорогих моему сердцу ровесников я часто вижу тот огонь жизнестойкости, трудолюбия и энтузиазма, который родился в пору юности и который не смогли погасить суровые годы испытаний и тревог, выпавших на их долю.

Я вижу сегодня того же Клима Ярко, снявшего военный китель с генеральскими погонами и рядами орденских планок, беседующим со своим внуком, который отправляется на военную службу. Слышу его тихий, спокойный голос, неторопливую речь. Я знаю, о чем говорит внуку старый генерал...