Сергей МИХАЛКОВ. Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии

Впервые я познакомился е Катей Марковой на сцене Московского театра юного зрителя. Вернее сказать, я был в зрительном зале и с радостью наблюдал, как ярко, талантливо исполняла молодая актриса, недавняя выпускница Театрального училища имени Б. Щукина, роли в спектаклях «Будьте готовы, Ваше Высочество!», «Мой брат играет на кларнете», «Под каштанами Праги», «Эй ты, здравствуй!..».

А потом Катя Маркова стала исполнять главные роли на сцене московского театра «Современник». Она Валентина в спектакле «Валентин и Валентина», Наденька в «Обыкновенной истории».

Тонкое психологическое проникновение в мир молодости, непосредственность восприятия происходящих событий — эти черты актрисы обратили на себя внимание наших кинематографистов. И вот Катя исполнила роль Гали Четвертак в фильме «А зори здесь тихие...» Галя Четвертак мечтала стать актрисой. Но ее мечте не суждено было осуществиться. Она погибла во имя того, чтобы сбывались мечты и надежды сегодняшней пашей молодежи. И в том числе талантливой молодой артистки Кати Марковой. Затем Катя сыграла одну из главных ролей в картине «Дела сердечные», рассказывающей о высоком гуманизме советских врачей.

Катя выезжала и в зарубежные страны, являясь членом делегации наших кинематографистов.

Я рекомендовал журналу «Смена», столь внимательно относящемуся к молодым артистическим и литературным дарованиям, опубликовать страницы из Катиного дневника, посвященные путешествию в Марокко. Там проходил фестиваль советских фильмов, и Катя Маркова была его участницей. Итакг давайте отправимся в Марокко!

Замерзший зимний залив... Ощерилась по всей линии горизонта, встала на дыбы, словно перед прыжком, гигантская волна. Ее венчала белоснежная пена. Казалось, еще миг — и волна швырнет себя с грохотом о скалы, разлетится на тысячи свинцовых брызг. И со вздохом уползет обратно, унося с собой песок и мелкую гальку. А ты все так же будешь стоять посреди пустынного пляжа и ощущать странное недоумение оттого, что только что свершилось у тебя на глазах: мощный, стремительный натиск, сменившийся жалобным, беспомощным шепотом отступления.

Я потерла варежкой замерзший нос, прищурила глаза и сквозь слезы, навязанные настырным ветром, взглянула еще раз на белоснежное ледяное пространство. Выглянуло солнце, и тысячи снежинок острыми иголочками закололи глаза. Слепленный кем-то снежок ткнулся в воротник, рассыпался и холодом обжег шею. А солнце, будто расплавившись, вновь залило собой благодатную землю — оранжевую, как самый спелый из апельсинов. Землю со звучным и словно бы рваным именем — Африка.

Я попала в эту страну, как в сказку. Замерев от ошеломляющего сочетания оранжевого и голубого, сказав себе мысленно: «Так не бывает», — я очутилась лицом к лицу с океаном.

Я всегда думала, что океан — это то же море, та же ласковость ритмичного шуршания приливов и отливов, это отдых для утомленных глаз, покой, живительность, бальзам, врачующий мозг и нервы. Но нет, океан — это нечто другое. Как мальчик Кей, складывает он без устали свои глубокие и неспокойные вздохи в единое, невозможное для понимания, но буднично звучащее понятие — вечность.

* * *

Медина — так называется самое необычное и привлекательное для туристов место в любом городе Марокко.

В глазах все еще стоял только что увиденный нами мавзолей Муххамеда. Он казался гигантским золотым слитком. Но мы уже шли по Медине, и ослепивший нас немыслимой роскошью мавзолей вытеснялся из памяти страшными картинами беспощадной, разрушающей все представления о том, какой должна быть человеческая жизнь, немыслимой бедности.

Я оторопела, не знала, что делать, когда мне в глаза заглянули обезумевшие от голода, блестящие, огромные, совсем недетские глаза. Девочка тянула меня за руку пятью тоненькими косточками и одновременно сжимала у горла узел выгоревшего на солнце платка. Из платка высовывалась неестественно крошечная головка другого ребенка. Я не знала, что делать... Надо было перестать дышать, оцепенеть, как эти малыши в их невероятном горе, или же наоборот — набрать столько воздуха в легкие, чтобы криком своим оповестить весь мир о бедствии, которого не может, не должно быть на нашей земле!

Надо было что-то делать, а я стояла и не знала, как мне быть, мне, человеку из другого, гуманного, доброго мира. Я никогда прежде так явно и определенно не ощущала великой правильности того строя, который гарантирует людям отсутствие безработицы, голодной смерти, унизительной мольбы о куске хлеба. Это чувство, это острое ощущение приходили во мне каждый раз, когда Африка вдруг безжалостно выставляла напоказ свои кровоточащие раны.

* * *

Огромные торговые ряды Медины ошеломляли разнообразием лиц и хитроумных приемов заманивания покупателей. Это был колоритный, красочный калейдоскоп, где малейшее изменение ракурса меняло, небрежно раскидывало разноцветные пятна в новом неожиданном сочетании.

От всего увиденного, услышанного начинала кружиться голова. Облокотившись о деревянный козырек, выступавший из стены дома, я остановилась около торговца зажигалками. Зажигалок было невероятное множество. И, чтобы своим бездействием не привлекать внимание других торговцев-зазывал, я стала перебирать зажигалки, разглядывая экзотические изображения природы, то аляповатые, то неожиданно прекрасные.

— Посмотри-ка эту.

Темная ладошка протянула мне зажигалку. Я подумала, что ослышалась. Смуглое лицо курчавого подростка, торговавшего зажигалками, ветхая, изношенная одежонка — и вдруг чистая русская речь.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.