Тончайшая линия палехского рисунка известна всему миру. Временами кажется: навести ее можно не изящной кистью, пусть даже и беличьей, сработанной самим же мастером по своей руке, а светлой, солнечной паутиной бабьего лета. Если взять за кончик такой тоненькой ниточки и попытаться осторожно распутать сложнейшее переплетение народных традиций и индивидуального мастерства в истории русских чернофонных, да и других лаковых миниатюр, то очень скоро мы поймем: пятидесятилетие Палеха - артели, организованной в 1924 году, - дата условная. Производство миниатюр на лаке насчитывает не одно столетие и уходит корнями в далекое прошлое.

Сами же палешане и доказали это. Долгое время считалось, что китайский кабинет дворца Монплезир, построенного Петром I в Нижнем Петергофском парке в 1725 году, отделан лаковыми панно китайского происхождения. Оживленная торговля с дальневосточной империей караванным путем через Кяхту вроде бы не исключала этого, да и мотивы пейзажа, цветовая символика, пластический рельеф - все говорило в пользу выдвинутой теории.

Во время Великой Отечественной войны, когда Петергоф был разрушен, пострадал и Монплезир: из девяноста четырех лаковых панно, украшавших кабинет, относительно целыми остались только четыре. Так что бригаде палешан во главе со старейшим мастером палехской миниатюры Н. М. Зиновьевым предстояла нелегкая задача восстановить красочные панно во всем их великолепии. Тогда-то и обратили внимание художники-миниатюристы из Палеха на одно немаловажное обстоятельство: для панно была использована липа - материал сугубо русский и для Китая совсем не характерный. Создавалось впечатление, что панно царского кабинета расписывали русские мастера. Архивные документы помогли подтвердить это предположение. Оказалось, что в июне 1720 года было составлено нечто вроде трудового соглашения «работать лаковой китайской работой, письмом и золочением кабинет в Петергоф». Сомнений быть не могло: речь шла о китайском кабинете Монплезира. Царский заказ должен был выполнен «живописцами Адмиралтейского ведения, лакового дела подмастерьями Иваном Тихановым и Пер-филеем Федоровым и учениками Иваном Поляковым и Иваном Никифоровым с товарищами - десять человек».

Из тех же документов можно узнать, что все девяносто четыре панно уже в октябре 1722 года в присутствии Петра I были установлены в Монплезире.

Мастера из Палеха бережно отнеслись к великому культурному наследию: многочисленные посетители Петергофа могут в этом убедиться сами.

Более ранними документами историки русской лаковой миниатюры, к сожалению, не располагают, но косвенных подтверждений в их распоряжении более чем достаточно. Это и символическое переосмысление аллегорических картинок из книги 1705 года «Символы и Емблемата», хранящееся в Эрмитаже, и изумительные по красоте и письму иконы Крестовоздвиженского храма в Палехе.

Современные художественные традиции Палеха - это слияние интересных и как бы несовместимых течений - русской лаковой светской живописи и лаковой иконописи, которой издавна славились здешние мастера. Каждое из этих направлений заслуживает особого внимания, потому что русские мастера и сейчас и в то далекое время с честью выдерживали мировую конкуренцию в изготовлении лакированных изделий.

Многих иностранных специалистов по разным отраслям выписали из-за границы Петр I и его преемники, но многочисленные прошения иностранных мастеров, работающих по лаку, как правило, оставались без удовлетворения. А обращались с просьбой открыть мастерские и организовать производство лаковых изделий не какие-нибудь безвестные, начинающие художники, а известные мастера, вроде Ф. Бекера и Я. Бемера из Германии, австрийского барона Иосифа де Фриза, сына короля табакерок из Кеттенгофа.

В начале 1805 года обратился за разрешением живописец из Берлина, лакировальный мастер Шевалье, известный своими работами в дворцах Фридриха II - Новом и Мраморном, а также в Берлинском замке. В своем прошении известный мастер писал, что он «умеет искусно лакировать железо, дерево, прессованную бумагу, табакерки, мебели, внутренние покои, кареты... изобрел состав, сохраняющий железо от ржавчины, а дерево от гнилости». Но ни Шевалье, ни его ученикам разрешение так и не было выдано: постоянно растущий спрос на лаковые изделия удовлетворяли русские, чаще всего безымянные умельцы.

А спрос на них во всех слоях населения был необычайно велик: декоративные панно, табакерки и шкатулки всевозможных форм, броши и подсвечники, даже пасхальные яйца, не говоря уже о чернильных приборах, записных книжках и альбомах, - все изготовлялось русскими мастерами.

Глянцевая поверхность русской поделки говорила языком искусства о событиях неравноценных - об Отечественной войне 1812 года и кругосветном плавании, военного корабля «Диана», а рядом можно было встретить старика ювелира, крестьянина в армяке, неизменную тройку, цветовой орнамент, жанровую сценку.

Кажется, нехитрый материал - папье-маше или покрытая грунтом и расписанная липа, а сколько радости и тепла заключено бывает подчас в такой поделке. Даже такой материал, как жесть, в руках умельца и художника превращается в изумительную по красоте вещь.

По всему по этому начало современного Палеха в 1924 году было не на пустом месте. Первые артельщики Палеха И. Голиков, Н. Зиновьев, А. Котухин, А. Баканов, И. Баканов, А. Зубков, И. Маркичев начали на прочном фундаменте народных традиций.

Первый и самый знаменитый художник нового Палеха, И. Голиков, - человек редкостного живописного дара - знаменует собой целую эпоху от одной из первых работ «Тройка с волками» (1924 год) до оформления «Слова о полку Игореве» - вершины палехского искусства в книжной миниатюре. Голиковских необычайных коней - зеленых, синих, красных, голубых, белых, желтых - нельзя спутать ни с одной из многочисленных работ прошлого и настоящего.

Как далеко ушла голиковская «Тройка с волками» от многочисленных троек - излюбленного мотива лаковой живописи. Красные кони с вплетенными в гривы огненными молниями похожи на языки пламени, вырвавшегося на свободу. Страха перед волками нет ни у лошадей, ни у седоков, объединенных единой целью освобождения от нежданной напасти. Поэтому летит под копыта серый разбойник с перебитым хребтом, а бросок наперерез самого молодого, искрящегося, золотистого волка не может остановить эту грозную силу, способную подмять неожиданное препятствие или оставить далеко позади...

Невольно вспоминается, что грозные волчьи клыки - незаменимое для палешанина орудие труда, инструмент, без которого нельзя отполировать до блеска золото на лаковой миниатюре.

Совсем по-другому решены И. Роликовым две интереснейшие работы в миниатюре «Слова о полку Игореве» и на декоративной тарелке «Битва». В книжной миниатюре лошади сбиты в тесную кучу, поверх которой возвышаются острые шлемы. Княжеский приказ вот-вот приведет в движение лошадей и всадников, похожих на заведенную до отказа пружину. Во все стороны - наподобие солнечных лучей восходящего солнца - торчат копья. На декоративной же тарелке пластика уже совершенно другая, подчиненная другой задаче. Битва в разгаре - и художник постарался охватить взглядом каждого воина, увидеть его место в общей битве, оценить и отметить мужество и отвагу.

Сегодняшний Палех - это поистине особая художественная школа, известная всему миру. Лучшие работы современных мастеров отличают многоплановость и тщательность отделки, необычайное мастерство композиции и своеобразие цветовой гаммы. Здесь нередко очень трудно провести грань между тонким ремеслом и большим искусством. В каждую сделанную в Палехе вещь вкладывается столько любви, мастерства, труда, изобретательности, что само понятие ремесла становится синонимом искусства. Ни в одном областном городе нет стольких членов Союза художников, сколько в этом небольшом селе Ивановской области. А в 1970 году группе художников-палешан была присуждена премия Ленинского комсомола.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.