Мы помещаем отрывок из нового, еще неопубликованного романа писателя Л. Кассиля «Вратарь республики». Вещь построена отчасти на фактическом материале, собранном Л. Кассилем в его журналистской работе (участие в перелетах и пробегах, художественный спортивный репортаж, фельетон, вырезки из зарубежной прессы). Роман затрагивает вопросы овладения культурным наследием прошлого и нашего встречного плана культуры, вопросы личной славы в коллективе и отношения нового человека к социалистической машине. Много места уделено теме советского спорта.

Кандидов ступил на улицу. Улица прогнулась под ним, она ухнула вниз, качнув Кандидова, как пристанские сходни, на которых еще так недавно пружинно взлетал он, балансируя под десятипудовой кладью.

- Осклиз? - произнес он по грузческой привычке страшное слово.

Гром и дребезг улицы рухнул на него, валя с ног и подминая. В висок и по глазам, как после угара, тяпнула кувалда солнечного света, озона и неврастении.

Была весна. На улице совершалась, происходила, манифестировала весна. Был час «пик»: час суматох, заторов и перенапряжений. Вереща, мотая в удушьи кашалотьими мордами, таранили трамваи запруду перекрестков. Над людоворотом и тарантеллой перекрестка невидимый жонглер, ловчась, играл тремя светящимися шариками: красный, желтый, зеленый, красный, желтый, зеленый. У автомобилей от игры светофора начинало рябить в фарах. Они растаращенно и со злобой глядели в самые затылки передних.

Часы «пик»... В конце концов в жизни каждого настает свой час «пик». Критический час, когда вдруг штатные истины срываются с места, покидая насиженное присутствие. Когда перегруженная судьба оказывается спертой в заторе. Когда в нерешительности стоишь на перекрестке. Когда так надо и так трудно перейти на другую сторону. Когда отношения перепутываются, словно телефонные узы, и ты выясняешь, что соединен совсем не с тем, кого нужно и хочешь, а все нужные заняты.

Час «пик» настал в жизни Антона Кандидова, голкипера Сборной СССР, час «пик»!

Внешне все обстояло как будто благополучно. Здоровье Кандидова цвело с неиссякаемой силой.

Удача эскортировала его всюду. Он только что вернулся из - за границы, и его сухая репутация не была размочена. Он продолжал быть спортивным феноменом, загадкой для многих и любимцем всех. Его ворота оставались девственными. Ни один вражеский мяч не коснулся сетки Сборной СССР, честь которой оберегал вратарь Кандидов. Пушечные удары глохли, мячи трепетали и смирились в его мертвой хватке. Его авали «абсолютный нуль». «Зерро» - звали его.

Он плотно вошел в славу. Кипа газетных вырезок хранилась в крокодильем чемоданчике, вывезенном из того чуждого, некогда ослепительного, а теперь меркнувшего, катастрофического мира. В тучных заголовках, широко расставив непривычные буквы, стояло имя Kandidoff... «Великий вратарь России», «Чудо советских ворот», «Невиданная красота и смелость броска», «Точность и сила», «Это какая - то огненная завеса», «Большевик в голу!» - надрывались спортивные репортеры. Они раздували меха славы, и слава Кандидова гремела, трубила, пела, как орган, по Германии, Франции и Турции в продолжение всего турне советской футбольной команды. В сепии и умбре, в анфас и в профиль глядело с глянцевитых страниц журналов его корректное, европеизированное лицо джентльмена и атлета. Но сквозь ретушь явственно проступала добродушная лихая ряшка Пашки Кандидова, волжского крючника, бывшего галаха и тамады ударной артели.

Вся его жизнь, начиная с первого «уа», была взята нарасхват докучливыми интервьюерами. Она была брошена на штыки, на золотые перья - паркеры. Она была изрешетена, испотрошена и претворена в легендарную биографию «ушкуйника - фон - дер - Вольга», богатыря, бурлака и... скифского гения футбольных ворот. Это был «гран рюсс», «берюмте рюсс». Это было «колоссаль». Появилась зубная паста «Улыбка Антуана». Она запечатлела на своей этикетке добрую белозубую усмешку Кандидова... Была выпущена краска для волос «хна».

Реклама намекала на прославленную седую прядку в буйной голове «вратаря республики». При этом на флаконе, над портретом Кандидова, вилось изречение, гласящее: «Хоть бы хны». Это была любимая поговорка Пашки Кандидова. «Ни черта, хоть бы хны» - весело кричал набегающему про тивнику Антон, подымаясь в облаке песка, с мячом, непостижимо выхваченным у самого угла ворот. «Хоть бы хны» - восклицал он, отряхивая песок с колен, и мяч снова возвращался в игру, втянутый в ее яростный мальштрем, в ее жаркий, потный омут. Но хитроумные воротилы волосокра сильного дела объясняли, что оригинально и преждевременно поседевший минер говорит о хне, которую решил применить в ближайшее время... Можно было бы еще упомянуть о желтой пудре «Песок его ворот» или о конфетах «Semiatchki» (семечки), использовавших неискореняемую привычку Кандидова. Он, стоя в воротах, на самых гениальных матчах картинно и нагло лузгал подсолнухи и сплевывал шелуху с чисто волжским шиком.

Да, это была слава пышная, легкая, как взбитые белки, слава, готовая опасть при первом потрясении от проигрыша. Но уже начинали шмыгать вокруг Кандидова упитанные люди на коротких ножках и плечистые молодцы с бритыми по-боксерски висками, в балонообразных штанах «гольф». Это были обладатели двусмысленных улыбок, шестифутового роста и двенадцатицилиндровых лимузинов. Без назойливости, но достаточно настой пиво они заводили разговор о падении класса мирового футбола. Они вздыхали сокрушенно о пустующих воротах и кассах своих команд и скромно отводили глаза. Они углублялись в рассмотрение пепельных кончиков своих сигар. Как бы невзначай разговор касался райского житья буржуазных фаворитов спорта. Речь заходила об их гомерических окладах и различных махинациях, позволяющих обходить щекотливое положение профессионалов. Потом собеседники Антона, приподняв шляпы и каскетки, оставляли его до следующего раза.

Однажды, это было сперва совсем забавно, к Кандидову явился рослый крепыш в сутане. Глыба могучей плоти в духовном звании. Пришелец предложил своего переводчика, попросил уединения и потребовал тайны. Любопытствуя, Кандидов принял все эти условия. Гость качнулся в благодарном поклоне. Его темя являло удивительное сочетание тонзуры с боксерским ежиком.

- Сальве, - сказал он, - доминус вобискум - и тому подобное.

Дело не в этом. Переведите: привет, коллега.

- Это что за петрушка такая? - спросил Кандидов у переводчика.

- Это тренер футбольной олимпийской команды Ватикана, - скромно отвечал переводчик.

- Стойте - ка! - воскликнул пораженный Кандидов, - Ватикана! Это, где папа римский квартирует? Вот так номер. А разве римский папаша стукает в футбол? Здорово! И приличный стадиончик в вашем монастыре?

Гость заговорил. Он говорил умильно, но с достоинством. Он поднимал глаза к небу только в тех случаях, когда подсчитывал что - то в уме. Переводчик растолковал Кандидову, что ватиканская команда тренируется к Олимпиаде, но у нее слабый голкипер. Ватикан решил сменить своего вратаря. Это решение санкционировано самим папой. Католицизм обязан побеждать и на футбольном поле. Команда наместника Христа должна играть на ноль, всухую. Талант и непобедимость русского чемпиона известны. Воззрения его - также. Не все ля равно для атеиста: быть православным или католиком. Важно хорошо брать мячи. Не правда ли? Брать мячи и 100 тысяч лир жалования. Ну, а святой апостол Петр, как известно, является вратарем рая. Божественный символ! Разве не эффектно, повесив мрежи на голу, быть наместником святого вратаря с вышенареченным окладом! Притом мировая слава...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.