Кандидов веселился. Он топал ногами от удовольствия.
- Пустяки командочка, - хохотал он, - Одиннадцать апостолов! Двенадцатый запасной. Иуда, верно... уже не вы ли им будете?
Толмач бесстрастно продолжал.
- Нам известно, - сказал толмач, - что господин Кандидов покинул завод, где он работал и учился, покинул, чтоб всецело посвятить себя спорту, в котором он достиг таких блистательных вершин. Вряд ли на своей родине он получит возможность...
Переводчик не договорил. Веселье разом сдунуло с Кандидова. Кандидов вскочил. Он выпрямил, он развернул, как пружину, до отказа махину своего тела.
- Ах ты, сука Христа - бога! - заорал он, бешено колотя себя в грудь и топая ногами. - На бога, на папский паек меня берешь? Да ты знаешь, кто я? Я - волгарь... ударный... Всякий римский папа меня станет заводом попрекать! Да я... да ты...
Ватиканский тренер тоже вскочил. Он вскочил и тотчас спокойно стал в оборонительную позицию. Переводчик благоразумно занял место за его спи ной. Кандидов немного успокоился. Ему понравилось, что футбольный нунций папы все - таки не сробел.
- Черт... боевой поп, - пробормотал он, смягчившись, и обратился к переводчику:
- Слушай, ты, переведи своему святому отцу, чтобы он сыпал к чертовой матери. Одним словом, как это там - доннер веттер вашу муттер, Черт!
У него остался противный осадок на душе и чувство неудовлетворенности, какого - то зуда в руке. «Зря я его все - таки не шарахнул, - думал он впоследствии, - а то, что ж это... какая петрушка получается. Каждый римским папа мне попреки может делать... И откуда они все пронюхали?»
Но все, решительно все, знали, что Кандидов ушел из команды завода - втуза «Гидраэр». Нельзя было скрыть, что он ушел, бросив учебу, работу. оставив друзей - корешков, конструирующих всей командой мощный глиссер, ушел, польстившись на легкую, взбитую славу и удобное фиктивное местечко, которое ему обтяпали болельщики из другого клуба. Все знали это.
И должна быть поэтому седой мягковолосый полпред говорил ему на приеме в полпредства:
- Эх, юноша... Слава неоднородна. Она разно - качественна. Вот возьмите два типа славы. Допустим Шаляпин и Горький. Их ранние пути родственны вашему. Оба тоже из «талахов». Однако взгляните, под каким непримиримым углом отклонились теперь их дороги одна от другой. Алексей Максимыч взвалил самоотверженно на себя огромную, ответственную славу нашей родины. Он помогает нам, он подпирает ее своим плечом. Его слава неотделима от нашей общей славы. Ну, а какой славой полощет свою золотую глотку Шаляпин?.. Это слава чужая, беглая, бездомная, неприкаянная, отринутая от истории. Вы, Кандидов. хороший парень. Только не будьте пожалуйста Шаляпиным от футбола. Не повторяйте Мартина Идена. Жизнь пройти, дорогой товарищ, это не футбольное поле перейти. Так - то.
И тогда впервые, еще смутно, Кандидов почувствовал, что на его плечах, привыкших к лямке потника, лежит уже слишком легкая, подозрительно легкая слава.
Команда вернулась домой, поспев к московской весне. Только что шарик термометра ткнул ртуть в ноль, в «зеро». Зима продулась в конец. Дворники, как крупье, сгребли лопатами с улиц ее снежную ставку. И сквозь прозревшие окна трамваев москвичи увидели весну. Она была прекрасна. Бледная немочь заморозков, свойственная ранним веснам, не портила ее.
В семье Лады, у Токаржевских, Антона встретили уже как своего. Марианна Дементьевна не могла наглядеться на заграничный костюм Кандидова. Профессор расцеловался с Антоном:
- Ну как, были в Тиргартене?.. А на Эйфелеву лазали? Что? Вот. Я как сейчас помню в 1908 году.
Антон до взвоя соскучился о Ладе. И Лада встретила его еще на вокзале. Она бросилась к нему, вскинув руки на его коверкотовые плечи. Она прижалась. Она вся замерла в сплошном тесном касании. Потом она откинулась и оглядела его. «Ого, ты стал вполне комильфо» - сказала Лада.
Но потом ночью, когда они уже засыпали на скомканной, разворошенной постели, она устало зевнув, произнесла с полушутливой жалобой:
- О, эта неисправимая хватка крючника и голкипера... Только кости сокрушать умеешь. Я надеялась, тебя там чему - нибудь интересному научат.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.