О, они будут замечательны, его «ришелье»! Вчера вечером Товий говорил, что он превратит его «морские ванны» в заправские - «ришелье»!

Вот маленькое кафе с зелеными занавесками, парикмахер, булочная, черная паперть церкви. Наконец, подвал Товия... Кирилл останавливается, закрывает глаза, становится на колени, открывает глаза и... видит, что его башмаки так же, как и прежде, лежат в куче, пыльные башмаки со всеми своими дырами...

Мальчик тихо стонет. Затем набирается храбрости. Он покажет этому башмачнику! Он открывает дверь кафе и спрашивает, переходя от стола к столу, где сапожник Товий. Какой - то мясник, играющий на бильярде, отвечает ему смеясь: «Товий? Он, конечно, не в церкви, он пошел пить в другое кафе, немного поодаль, возле заставы!»

Возмущение Кирилла исчезает. Его охватывает безразличие. Медленно бредет он к мосту. Остановившись под газовым рожком, - он опирается обоими локтями на парапет. Вода в реке темна, слышно, как льдины ударяются о быки... Как было бы хорошо улечься в этой воде...

Если б сестра Элиза не умерла, она сказала бы ему: «Когда ты будешь петь на эстраде, приблизься как можно ближе к краю, рампа закроет твои ноги в рваных ботинках...»

«Рампа на краю эстрады», - произносит громко Кирилл, подставляя лицо холодному ветру. Она может скрыть ботинки. Почувствовав вновь прилив сил, Кирилл направляется к зданию муниципалитета.

Сторожа, украшенные галунами, не - видят, как он поднимается по мраморной лестнице в грязных рваных вельветовых брюках и деревянных башмаках. Они не видят, как он, крадучись, точно вор, заглядывает в открытую дверь залы с позолоченным высоким потолком. Мягкий полусвет освещает валу. В углах стоят пальмы. Они должны изображать пальмы пустыни. Возле пианино стоит контрабас. В дверях Кирилл видит ковер, лежащий на сцене. Он великолепен, этот ковер, но на нем нет ничего, что могло бы скрыть его ноги, ничего, ничего...

Кирилл снова нахлобучивает на голову картуз. Может быть, будет лучше, если он вернется туда, на мост...

Но кто - то появляется под пальмами, какой - то человек в куртке, он тащит пюпитр из черного дерева. Этот человек разговаривает сам с собой и жестикулирует. Это Людовик Рондоли. Полуобернувшись, он замечает мальчика.

- Это ты, Компен? Подожди минутку... Посмотри, хорошо? - Ну как, удобно будет тебе петь?

Спустившись с эстрады, Людовик подходит к Кириллу и говорит, положив ему на плечо руку:

- Мы сейчас пойдем с тобой покупать тебе башмаки. Пойдем сейчас, а то скоро закроются магазины.

И так как Кирилл делает резкое движение, как бы желая уйти, старик Людовик, с трудом подыскивая слова, объясняет мальчику, что он сможет вернуть ему деньги тогда, когда он будет менее... Да разве не понятно? Скоро рабочий хор совершит турне по Франции и Компен хорошо заработает.

Ребенок хватается окоченевшими пальцами за куртку Людовика - и вдруг опускает голову. Затем он отворачивается к двери и закрывает руками глаза. И, не слыша, как старик говорит ему, что они не должны терять времени, Кирилл плачет, и плечи его вздрагивают...

Перевел с французского Б. Гендляр.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.