Солист

Пиджак у него серый, светлый, немного, правда, тесный, но зато чистый. У него есть хороший отложной воротник из целлулоида и галстук в горошинку. Он наденет желтые брюки в черную полоску - старые брюки, но еще довольно - приличные, их подарила ему одна соседка. Мать положила на них заплату, но эту заплату никто не увидит, так как он будет стоять лицом к публике. Но вот - что поделать с сапогами?..

Этот торговец кроличьими шкурками - достойный человек. Он всегда угощает Бурбона и даже Кирилла. В этот день они втроем выпили по стакану белого вина. И когда они вышли из кабачка и Бурбон пошел впереди, Кирилл потянул торговца за полу и спросил, нет ли у него случайно в продаже башмаков. Он, Кирилл, выплатил бы их стоимость в течение месяца.

- У меня их целые возы! - ответил торговец.

В обеденный перерыв Кирилл забрался на чердак купца и среди груды тряпок и старых консервных коробок нашел пару башмаков, называемых «морские ванны».

- Я тебе их дарю, - сказал торговец Кириллу.

Вечером Кирилл показал башмаки матери:

- Это для гала - концерта, в котором будет участвовать рабочий хор. Если б у меня было три франка, чтобы подшить к ним новые подошвы!

Мать молча пожала плечами. Кирилл вышел из - комнаты. Он направился на улицу Траверсьер к башмачнику, которому они остались должны двенадцать франков. Но, быть может, он не узнает сына Компена! Кирилл скажет башмачнику: «Я вам буду выплачивать по двенадцать су в месяц». Ведь случается, что какой - нибудь заказчик Бурбона дает два су на чай ученику...

Блеснув черепом, похожим на спину общипанной птицы, башмачник схватил «морские ванны», нажал толстыми пальцами обеих рук на подошвы, увеличивая зиявшие в них дыры, и вдруг, возмущенный, швырнул ботинки на пол. За кого его принимают, предлагая в починку такую дрянь? А его двенадцать франков? Когда их ему отдадут? Он решительно показал Кириллу на дверь.

Кирилл завернул башмаки в газету и вернулся домой.

«Лирический тенор, - думал он горько, - лирический тенор, у которого нет башмаков, чтобы выступить на концерте...»

Он очень устал, лег и сейчас же заснул.

На следующий день торговец кроличьими шкурками спросил Кирилла, хорошо ли он почистил свои новые башмаки и когда он их наденет. Кирилл ответил, что сапожники верхнего города сейчас завалены заказами и потому отказываются принять в починку его башмаки... Тогда торговец указал Кириллу сапожника по имени Товий, на углу улицы Дюбатардо, в предместье, по ту сторону железного моста. Это лучший сапожник района, очень исполнительный. Кириллу достаточно сказать: «Я держу ноги лошадей у Бурбона, кузнеца с улицы Труа - Валэ, и меня послал к вам торговец кроличьими шкурками».

Улица Дюбатардо в предместье кожевников. Вот и мастерская Товия - подвал с небольшим четырехугольным окошечком. Но в мастерской никого нет. В глубокой задумчивости Кирилл прогуливается по набережной. Какие - то люди, громко разговаривая, выходят из небольшого кафе с зелеными занавесками. Один из них, толстяк с большим животом, отделяется от группы и спускается вниз, в подвал. Кирилл догадывается, что это, наверное, сам владелец мастерской. Так оно и оказывается. Пузатый башмачник любезно разговаривает с рабом Бурбона с улицы Труа - Валэ. Он разглядывает «морские ванны». Хорошие башмаки, могут еще послужить. Он их так починит, что они станут как новые, и это обойдется всего в пятьдесят су. Так дешево он берет только потому, что Кирилла направил к нему торговец кроличьими шкурками.

Каждый вечер в течение всей недели Кирилл ходил в предместье. С безразличным видом прохаживался он перед грязным окошком. Товий сидел в кафе, там он играл в карты. Башмаки с верхом из серого холста валялись в куче других, распоротые и продырявленные. Возле кучи сидела какая - то старуха с идиотским выражением лица. Она, не переставая, теребила голубой передник руками, одеревеневшими от холода. Когда изредка башмачник брался за работу, Кирилл входил, снимал с головы картуз и смотрел, не произнося ни слова, на свои «морские ванны», ожидая их очереди.

- Завтра они будут готовы, - уверял Товий.

Кирилл делал попытку улыбнуться доверчивой улыбкой. Он говорил о приближении вечера, когда рабочий хор должен выступить. Сегодня суббота, день концерта не за горами. Программа вечера уже появилась в газетах.

- Не беспокойся, сделаем к сроку, - снова уверял его Товий.

И вот наступил день праздника в здании муниципалитета. Концерт начнется в 9 часов вечера. Когда пробьет 9 часов, оркестр заиграет увертюру.

Будильник на камине у Бурбона показывает 7. Посуда хозяйки вымыта и составлена в буфет. Рваный передник из выделанной бараньей кожи повешен на гвоздь за дверью. Кирилл бежит по улицам, по переулкам. Он останавливается на мосту, он задыхается, его сердце бешено колотится. Он не решается идти дальше, он медлит... Он ощупывает в глубине кармана десять су, которые он заплатит Товию в счет пятидесяти. У него сегодня было два чаевых по пять су.